Коридор был довольно узкий, но светлый от четырёх больших окон. Напротив каждого окна находилась дверь.
– А что мы, собственно, ищем? – спросила я.
Бен посмотрел на меня так, будто с ним заговорила табуретка или прикроватная тумбочка.
Помедлив, он всё-таки ответил:
– Людей.
Мне почему-то казалось, что никаких людей мы тут не найдём. А то, что найдём, может оказаться пострашнее людей. Но вести разговоры с Беном мне не хотелось.
Он повернул ручку первой по счёту двери и заглянул. Я встала за его плечом. Там была комната как комната: шкаф, конторка, два кресла. Кровати не было. Тут никто не жил.
– В прошлый раз эта дверь была закрыта, – зачем-то сообщил Бен.
Мы не стали заходить в комнату и пошли дальше. За второй дверью обнаружилась бельевая, за третьей – пустая комната, набитая пыльными деревянными ящиками, часть из которых были заколоченными, часть нет. Из любопытства мы заглянули в один: там лежали старые книги почему-то на немецком языке.
В четвёртой комнате друг напротив друга стояли два стула, а больше там ничего не было. Дверь в конце коридора вела в кухню.
– Там Доротея, наверное, – прошептал Бен, прикасаясь к ручке.
Я подавила в себе желание сбежать, но всё-таки укрылась за спиной Бена. Он толкнул дверь и вошёл. Да, перед нами была большая, очень просторная кухня, на которой одновременно могли трудиться несколько поваров. Но Доротея находилась там одна: стоя у стола, она энергично месила тесто.
– О, молодые господа! – приветствовала она нас. – Что вам угодно?
– Доротея, вы… – начал Бен и запнулся. Он проглотил комок в горле и договорил: – я думал, вы экономка. А вы ещё и кухарка?
– Что вы, кухарка просто отлучилась по делам, – улыбаясь, ответила Доротея, – а я никак не могу оставить дорогих гостей без мясного пирога к обеду.
– А-а… спасибо. – промямлил Бен и огляделся. Я тоже огляделась.
Кухня была огромная, здесь разместилось множество шкафчиков, столиков, разных баночек-скляночек и других приспособлений для приготовления пищи. Но человеку вроде бы спрятаться было некуда. Если он не залез в печь, конечно.
– Ну… мы тогда пойдём? – Бен вёл себя очень странно. Он переминался с ноги на ногу и всё шарил глазами по кухне.
– Всего вам хорошего, молодые господа! – Доротея помахала нам белой от муки рукой.
И мы ушли. Весь обыск первого этажа занял от силы минут пятнадцать.
Ли и Козетта ещё не вернулись. Бен присел на кушетку в холле и вцепился руками в волосы. Я молча наблюдала за ним, думая, стоит ли спросить его самой или лучше дождаться остальных. На втором этаже слышались какие-то шорохи, но воплей и просьб о пощаде не было.
– Как же это может быть? – болезненно скривившись, пробормотал Бен.
– Что именно? – не выдержала я.
– Дверь! Она исчезла!
Я уставилась на него в недоумении. Тут послышались шаги и на лестнице показалась Козетта.
– Друзья, вы можете нам помочь? – крикнула она.
Рыцарь Бен тут же забыл о своих страданиях и метнулся на помощь. Вздохнув, я последовала за ним.
На втором этаже было всего семь комнат. Пять из них занимали мы, в шестой обитала малышка, дверь в седьмую была заперта. Но Козетта повела нас мимо дверей, в самый конец коридора, где неожиданно обнаружилась лестница, настолько узкая, что даже один широкоплечий человек мог бы протискиваться по ней только боком. В этой части дома не было окон, выход на лестницу находился в густой тени, поэтому мы и не замечали его раньше.
– За мной, – приказала Козетта и начала подниматься.
Мы полезли за ней, нащупывая в темноте ступеньки. К счастью, лестница была довольно короткая и заканчивалась квадратной площадкой фута четыре в длину и ширину, так что мы вчетвером смогли там уместиться. Ли жалобно скрёбся в массивную деревянную дверь.
– Не открывается! – пожаловался он.
– Заткнись, Ли, – шикнула на него Козетта, – а вы прислушайтесь!
Мы замерли и затаили дыхание. Сначала я ничего не услышала, кроме стука крови в висках, а потом за дверью раздался знакомый скрип. И громче, чем я слышала ночью.
– Слышите? – шёпотом спросила Козетта.
– А что там? – так же шёпотом спросил Бен.
– Мезонин. Надо думать, обитаемый. Дверь заперта изнутри.
– Откуда ты знаешь, что изнутри? – тут Ли стиснул мою руку. Наверное, он думал, что это рука Козетты, но в темноте не разобрал.
– Я в этом понимаю, – недовольно ответила Козетта. – Давайте спускаться. Здесь я чувствую себя как в гробу.
Мне здесь тоже совсем не понравилось. Спустившись и выйдя в просторный светлый коридор, я вздохнула свободно. Остальные, похоже, испытывали схожие ощущения.
– У вас что? – спросила Козетта, глядя на Бена.
Тот спохватился и захлопал глазами. Сказать ему, что со стороны он выглядит глупо, или не говорить?
– Там дверь исчезла! – выпалил Бен.
– Какая дверь? – пискнул Ли.
– В кладовку! Ну, помните, я приносил оттуда лопаты? На кухне была дверь! А теперь её там нет!
– Что, совсем нет? – Козетта пристально вгляделась в растерянное лицо юноши. – Может, ты плохо разглядел?
– Совсем нет! Гладкая стена! Сора, скажи им!
Тут все наконец-то вспомнили о моём существовании. Я ненавижу, когда на меня смотрят, поэтому постаралась ответить быстро:
– Я не видела никакой двери.
– Ты не видела, или её там нет? – настаивала Козетта.
– Нет, – ответила я.
По правде говоря, я не была так уж уверена в своих словах. Я больше разглядывала великанскую плиту, чем искала взглядом какие-то двери. Но если бы дверь там была, я бы её наверняка запомнила.
– Бред, – прокомментировала Козетта.
– А давайте вернёмся в гостиную и подождём Куницу! – предложил Ли. Он неуютно чувствовал себя поблизости от таинственной лестницы, да и мы все тоже.
Идея была хорошая. Мы спустились вниз. Оказалось, что Куница сам ждёт нас в гостиной – никто из нас не слышал, когда он пришёл обратно. Немая малышка вертелась вокруг него, а Куница невозмутимо пил чай. Выглядело это так, будто все мы вернулись с рискованного задания, а он в это время отдыхал и наслаждался жизнью.
– Что-то ты быстро! – с порога набросилась на него Козетта. – Ты что, обошёл вокруг дома и сразу вернулся?
– Я не обходил вокруг дома, – ответил Куница, – достаточно было выйти на крыльцо.
– Достаточно для чего?
– А вот, – Куница показал нам сложенный вдвое листок бумаги, – это лежало на крыльце, придавленное камнем. Письмо для одного из нас.
