– Молодцы! – крикнула Козетта.
– Нам надо выйти из леса, – проговорил Куница, стараясь отдышаться, – камнепад уже остановился, так что бояться нечего. А в лесу мы лёгкая мишень. Мы не видим этого типа, но он нас видит.
– Далеко не уйдёте! – визгливо прокомментировал его слова голос мистера Хилла.
Куница взвалил на плечо полуобморочного Бена и первым зашагал к выходу. Сора, преданно взглянув на Козетту, пошла за ним, а Козетта отступала, пятясь как рак, чтобы не проморгать очередную выскакивающую из кусов куклу. Но больше нападающих не было.
Когда кромка леса была перейдена, Козетта с облегчением развернулась. И зря.
Дома уже не было. Вместо него осталась груда развалин, на которой стояли и сидели люди. Те самые «зрители» – мужчины и женщины в чёрных парадных костюмах, похожие на служителей погребальной конторы, смотрели на Бена, Куницу, Козетту и Сору ничего не выражающими глазами. То ли армия кукол, созданная безумным мистером Хиллом, то ли живые люди, но лишённые всяких эмоций.
Те, кто сидел, медленно поднялись. Те, кто стоял, двинулись вперёд, навстречу подросткам.
А у меня осталось всего несколько пуль, отрешённо подумала Козетта. Нам конец.
Сора обняла свою куклу и зашептала себе под нос что-то, похожее на молитву. Куница с жалостью и нежностью посмотрел на неё. Бен протёр руками глаза, увидел приближающихся людей, потом нерешительно перевёл взгляд на Козетту.
– Нам хана! – без обиняков объяснила девушка.
Хорошими манерами она никогда не отличалась и уже не успеет отличиться.
Глава 27
Сора
Мы с Хиной приготовились умирать. Ну или не умирать. Я так и не поняла, чего хотели от нас все эти странные люди. Может, они задушат нас за то, что мы разрушили дом, хотя разрушила его вообще-то малышка – дочь Создателя. А может, силой заставят участвовать в своей безумной затее, где мне, между прочим, уготована роль жертвы. Так и этак «хана», верно сказала Козетта…
Козетта свирепо махала рукой с пистолетом, хотя ясно было, что одна с такой толпой она не справится. И Куница не справится, и Бен, а я уж и подавно. Наверное, у нас изначально не было ни единого шанса покинуть это проклятое место.
Нам пришлось снова отступать к лесу. Мы стояли на границе между деревьями и подножьем холма, вершину которого когда-то украшал особняк. Руины с копошащимися вокруг людьми напоминали гигантский муравейник. Интересно, где они прятались всё это время и где теперь будут жить? И куда унесла Доротея свою отважную дочку? И какие ещё сюрпризы приготовлены для нас у Создателя, если мы решимся вернуться в лес? Где безопаснее – здесь или там? Смешные вопросы. Теперь нигде.
Сзади и сбоку послышался какой-то стремительно нарастающий гул явно не природного происхождения. Гул был знакомым, но я никак не могла вспомнить, где и когда его слышала. Мы повернули головы и вглядывались в темноту, откуда на нас надвигалась неведомая новая опасность.
Внезапно шагах в пятидесяти от нас вспыхнул ослепительно яркий фонарь, и все заморгали. Гул стал совсем громким и приближался ещё стремительнее, но даже сквозь гул я смогла расслышать сердитый голос Ли:
– Тьфу ты, наконец вспомнил, где находится эта чёртова фара!
– Ли! – завопила Козетта.
Прямо перед нами из-за невидимого в ночи ухаба выпрыгнул уже однажды виденный автомобиль: блестящий, воинственно ревущий, так и рвущийся в путь.
– Запрыгивайте скорее! – велел Ли. – Я знаю, где дорога! Как-нибудь проедем!
Никогда бы не подумала, что мне придётся прокатиться на этой дикой самоходной коляске. Я боялась автомобиля, мне не хотелось туда лезть. Но оставаться здесь на растерзание армии чернокостюмных мне не хотелось тем более.
– Живее! Живее! – торопил Ли.
В автомобиле имелось всего одно свободное место, кроме шофёрского, а нас было четверо. Чья-то сильная рука – кажется, рука Куницы, – решительно подтолкнула нас с Козеттой вперёд, и мы кое-как втиснулись вдвоём на это место. Нас спасло то, что мы обе были худыми, а Хину я подняла над головой. Бен и Куница пристроились сзади, на выступающей части корпуса автомобиля, которая над колёсами – понятия не имею, как она называется. Едва они уселись и стали держаться за спинки наших сидений, как Ли надавил на какую-то педаль внизу, автомобиль взвизгнул, встал на дыбы, а потом с чудовищной скоростью рванулся вперёд.
Мне показалось, что я вот-вот вылечу из этой телеги-скорохода, особенно когда Ли круто взял влево, разворачиваясь. Перед моими глазами промелькнул кусок начинающего едва заметно светлеть неба, хмурый лес и толпа «зрителей», которые перешли на бег. Автомобиль сильно тряхнуло, он завалился было набок, но выровнялся, взревел и понёсся уже в противоположную сторону.
– Ой, мамочки! – взвизгнула Козетта.
– Заворачиваю! – объявил Ли.
Я, как могла, вжалась в кресло и почувствовала, как руки одного из мальчиков сзади стиснули его спинку. Ещё один поворот! Увядающий холм скрылся от нас, на пути замелькали деревья. Автомобиль гнал по топкой, ухабистой, неровной дороге, а у меня желудок грозил выпрыгнуть из горла и сердце билось где-то в ушах.
Ли наклонился вперёд, вцепившись в рулевое колесо. Яркий свет электрического фонаря выхватывал из предутреннего мрака то пенёк, то упавшую поперёк сучковатую ветку, но наш шофер в последний момент успевал сманеврировать. Нас трясло и болтало из стороны в сторону, ветер так и хлестал в лицо, а Козетта прижалась ко мне и боялась отпустить. И я тоже держалась за Козетту, и за Хину, и за какой-то рычаг внизу, но мне всё равно казалось, что я вот-вот вывалюсь из бешеной повозки. Каково было мальчикам, сидящим позади, я даже боялась подумать.
Может, когда-нибудь родится изобретатель, который додумается сконструировать автомобиль на пятерых человек. Но пока приходилось довольствоваться тем, что было. Ли гнал вперёд, как помешанный, на одном колесе объезжая поваленные деревья, а мы не могли даже закричать, так как дыхание перехватывало от холодного воздуха.
Это было восхитительно. Я вдруг поймала себя на мысли, что это восхитительно. И что я готова нестись вперёд и вперёд хоть всю ночь, замирая от скорости и от восторга.
И мы мчались, мчались и мчались, пока небо не посветлело и не начало розоветь. Начиналось утро. Я повернулась назад и удостоверилась, что Бен и Куница живы: они полустояли-полусидели на закорках автомобиля и не переставали крепко держаться за спинки наших сидений. Куница выглядел мечтательным и спокойным, волосы его развевались. Он улыбнулся и подмигнул, когда понял, что я на него смотрю. А у Бена лицо было грустным, но уже не трагическим; он не обратил на меня внимания.
Козетта удивила меня больше всех: она ухитрилась заснуть. Как это возможно при такой душу выворачивающей скачке – не знаю. Но представить, что Козетта вдруг взяла и потеряла сознание, было ещё сложнее, так что я сочла её спящей.
