– Ну давай, самурай, не шали, – обращаюсь к снегоходу чисто по-человечески, и, надо сказать, машина прекращает ненужное тарахтение.
Низкий посторонний звук заставляет насторожиться. Верчу головой во все стороны, но минуту спустя большой военный транспортник инверсионным следом, как карандашом, перечёркивает высокую небесную синь. Отлегло. Засмотревшись на небо, едва не налетаю на присыпанные снегом камни. Мало того, странная полоса чистого от снега каменного основания тянется метров на тридцать, а ширина достигает полутора-двух метров. Разгадывать задачки сегодня мне совсем не обязательно, хотя, конечно, эту аномалию беру на заметку.
Чтобы объехать препятствие, приходится брать ближе к лесу и поневоле нырнуть в тень высоких деревьев. Сразу становится ощутимо темнее, зато странная полоска камня остаётся позади. Навигатор на крохотном дисплее рисует удивительно чёткую картинку и с точностью до метра выдаёт мои координаты. Согласно карте, я почти замкнул круг и совсем скоро буду рядом с лагерем. День постепенно клонится к вечеру, но шальная мысль не даёт покоя. А может, подняться уже наверх? В округе никого, а без обеда я уже точно остался, так почему не рискнуть?
«Поларис» с некоторой неохотой принимает внезапные коррективы в маршрут: это особо заметно по изменившемуся тембру голоса мотора. Хоть и понимаю, что мероприятие это совершенно излишнее, но что-то тянет наверх. Помаявшись с полчаса, выезжаю на более-менее ровную площадку, где оставляю снегоход, и уже ножками, спотыкаясь через шаг, иду к стоящим на вершине глыбам. На самой большой издалека виден белый монумент, очень напоминающий нацеленное в небеса остриё копья. Но путешествие пора заканчивать: в сумерках в здешних местах можно запросто сломать шею. Сегодня я не добрался до мемориальной таблички с именами девяти свердловских туристов. Что ж, поклонюсь павшим в следующий раз. А он совсем не за горами.
– Викторыч, ты где? – оживает станция.
Похоже, внизу забеспокоились. Меж тем снегоход на пониженных оборотах несёт вниз, и, хотя приходится всё время быть начеку, устойчивость выше всяких похвал.
– Минут через десять буду! – рация исправно доносит мои слова до нужных ушей.
Зимой темнеет быстро, и приходится включить фары. Нет, японцы молодцы. У такой, на первый взгляд нешоссейной техники очень серьёзная иллюминация. Поток света буквально заливает дорогу. Наконец замечаю всполохи далёкого огня. Сидя у костра, меня поджидает вся команда: не терпится узнать, что найдено интересного.
Меня встречают как героя-разведчика, ушедшего в неизвестность и добывшего дорогой ценой необходимую информацию.
– Ну что, народ, соскучились? – сделав круг почёта вокруг стоянки, говорю, покидая наконец изрядно поднадоевшее сиденье.
Вечер проводим в беседах на разные темы. Поговорили обо всём, только о завтрашнем дне не было сказано ни слова.
Глава 25
Рассвет встречаем на ногах. Сегодня знаковый день, и сон беспощадно гонится из озабоченных проблемами спасения мира голов. Зонд должен активизироваться. Об этом сообщает Комплекс, просканировав всю прилегающую территорию. В который раз уточняем возможные координаты выхода, но ответ слегка разочаровывает: зонд за всю историю своего существования ни разу не выходил из недр в одном и том же месте. Задачка, а как подстроиться под такую гибкость? Где устраивать подставной лагерь из мёртвых туристов?
– Слышь, батя! – Потапов-младший останавливает наши пустые дебаты. – Я вот что думаю: сверхзадача нашего противника – определить состояние сегодняшних биоресурсов, а значит, где бы мы ни соорудили ложный лагерь, будьте уверены, зонд туда доберётся. Кстати, мне кажется, надо от греха подальше уйти в тайгу, предварительно установив видеокамеру. Может, для проверки информации зонд по лесам на живность охоту устроит с помощью неких мобильных устройств. Кроме того, я посмотрел карту всех выходов щупалец: основной район – это круг с радиусом в полкилометра от вершины горы. Поэтому подставу можно организовывать в любой точке этого кольца. Пусть чудо внеземных технологий сам думает, как ему найти образцы.
Мы с Михалычем некоторое время смотрим друг на друга и молчим. Первым срываюсь я:
– Знаете, молодой человек, ваши мысли просто блестящи, и не думайте о том, что вам ответит отец. Похоже, он в состоянии, близком к шоку, и на данный момент может только грубить.
– Дожил, старый! Ну, раз моё мнение никого не интересует, тогда пойду работать. Все стали умными, а лопату лишнюю бросить некому! – Александр и в самом деле глубоко задумался.
Над правдоподобностью туристического бивуака голову особо не ломаем; не думаю, что железные мозги зонда обнаружат подвох – это пусть и инопланетная, но всё же машина, с определённой программой; мало того, она банально старая и морально изношена. Из всей бутафории настоящими должны быть только палатка да костёр. Он будет ориентировать подземного монстра по тепловому излучению и греть нашего добровольного помощника.
Рожин, что про него ни думай, – человек слова: не отказался играть роль подопытного кролика, несмотря на все наши уговоры. За несколько дней, проведённых в нашем кругу, он стал восприниматься нами как-то по-другому. Что ж – выбор смерти – это его право. Дай Бог, чтобы у каждого в конце пути была такая альтернатива. Единственное, на чём мы настояли, – это взять с собой кислородную маску.
Размышляя над происшествием, которое случилось на этом перевале в далёком 1959 году, я вот что подумал. Для успешного отбора проб зонду необходимо взять лишь образец крови, ну, может, совсем немного плоти, и всё. На деле же все, попавшие под действие поземной техники, а это наверняка случилось и с группой туристов Игоря Дятлова, гибнут от сил стихии, в данном случае от холода. Почему такое происходит? Скорее всего, это сделано для конспирации, если этот термин уместен для машины, находящейся в режиме слежения тысячи лет. Думаю, события развивались следующим образом: людей обездвиживают при помощи некоего усыпляющего газа, берут материал для анализа и оставляют умирать. Некоторые, в силу своей природной сопротивляемости яду, умирают не сразу, а успевают в горячке ужаса уйти на какое-то расстояние. Под действием отравы они теряют, полностью или частично, зрение и осязание. Такая версия объясняет почти всё: это и бегство людей в непонятном направлении, без одежды, даже без попытки оставить хоть какое-то сообщение для других.
Само обустройство поставного лагеря не занимает много времени. Что ни говори, а прошедшие дни нас многому научили. Палатку разбиваем на склоне, в четырёх с половиной сотнях метров от вершины, практически на границе зоны действия зонда. Место выбрано далеко не случайно, а с таким расчётом, чтобы у нас была возможность вести постоянное наблюдение за происходящим, а, приняв доводы Потапова-младшего, мы первым делом нашли поблизости высокую ель, на которой устанавливаем приёмную антенну, чтобы телесигнал от камеры проходил без помех. Дальше: завозим дрова, много дров и особо обустраиваем место для Петра. Мы уверены, что он не жилец: умрёт либо от ранения, либо зонд постарается.
