Иоланда попыталась вырвать у меня записную книжку, но я держала ее крепко.
— Не делай этого!
— Я просто шучу, — со смехом сказала она.
Встав, я посмотрела за борт грузовика; там была достаточно твердая почва, глубина воды составляла всего сантиметров двадцать. Впереди, чуть в стороне от дороги, стояли деревья, образуя небольшую рощицу. Чуть ниже застыл сломанный грузовик, у него было снято одно колесо. Вокруг толпились солдаты, лениво обсуждавшие, что делать, либо со скучающим видом болтавшие сапогами по воде.
— Мне нужно немного побыть одной. — И я выпрыгнула из машины с сумкой в руках.
Сдвинув шляпу на затылок, Иоланда последовала за мной; следом тяжело плюхнулся Эрик.
И тут я заметила, что усатый тоже выскочил из грузовика. Как и стриженный скобкой.
— Ты ведешь себя глупо, — слегка нахмурившись, сказала Иоланда. — Ты ведь не пытаешься что-то от меня скрыть? Пожалуйста, скажи мне, — ее голос стал тверже, — что это не так.
Не отрывая от меня глаз, Иоланда вдруг одним быстрым движением толкнула меня и вырвала дневник.
— Просто хочу поставить тебя на место, — сказала она. — Я ведь только что рассказала тебе о своих чувствах. А я никогда этого не делаю. Не заставляй меня об этом пожалеть.
— Отдай мне его, Иоланда, — как можно спокойнее попросила я. — Я не могу тебе позволить это прочесть — я сама не должна была это читать.
— Почему? Что там такое написано?
— Это просто… мамины… личные… А-а-а! — Повысив голос, я рванулась за дневником, но Иоланда подняла его над головой; кто-то из военных предложил мне угомониться.
Я снова посмотрела на обступившую грузовик группу солдат. Среди них был крупный, широкоплечий военный, который медленно поворачивался в нашу сторону. Когда он повернулся к нам лицом, я увидела знакомый шрам и слезящиеся глаза.
Именно он доставил нам столько неприятностей в баре «У Педро Лопеса».
Но теперь-то он так не поступит! Он же был пьян, не так ли?
Взглянув на человека со шрамом, Иоланда замерла на месте.
Вырвав у нее дневник, я засунула его в мамин рюкзак.
— Ваша возня выглядела довольно странно, — все еще сонным голосом заметил Эрик.
Тем временем мы с Иоландой сосредоточили свое внимание на усатом. Искоса взглянув на нас, тот подошел к человеку со шрамом и начал ему что-то резко выговаривать. Стоявший рядом военный со стрижкой скобкой явно занервничал.
Отвернувшись от своего коллеги, усатый твердой походкой направился в нашу сторону. За ним следовал тип со шрамом. Шествие замыкал тот, стриженый.
Мы с Иоландой отпрянули друг от друга и попятились.
— Он обещал не причинять нам зла, — сказала я. — Они выполняют гуманитарную миссию.
Повернувшись, Эрик увидел приближающихся военных.
— Подождите минутку, — попросил он.
— Все в порядке, — сказала я.
— Чего же он хочет — что, снова собирается меня бить? Это невозможно, здесь всюду военные. Они ему этого не позволят.
— Он обещал… — повторила я.
Иоланда не отрывала глаз от усатого военного, который медленно приближался к нам, поигрывая свисавшим у него с пояса небольшим ножом.
— Обманул, — сказала Иоланда.
— Нет.
— Да, обманул. Он хочет нас прибить.
Она повернулась и быстро пошла к деревьям.
Следом рысцой припустился Эрик.
— Иоланда, постойте! — крикнула я.
Она обернулась; на совершенно белом лице ярко горели зеленые глаза.
— Бегите! — крикнула она.
— Что?
— Беги, черт возьми! Я знаю, что говорю!
Повернувшись, она скользнула под темный полог красных деревьев.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Мелькнув среди зелени, черная шляпа Иоланды исчезла в зарослях. Ускорив шаг, трое военных бросились за ней.
Я устремилась в рощу, Эрик за мной.
Сзади слышался топот наших преследователей.
— Иоланда! Иоланда!
Мы быстро оказались в чаще. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь густые листья и тучи насекомых, пожиравших благоухающий воздух. Пока кое-как пробирались по болоту, Иоланда сделала рывок и почти растворилась в густой тени. Поросшие мхом, покрытые цветами влажные деревья тянули ко мне ветви, а их воздушные корни цеплялись за ноги и пытались вырвать у меня тяжелую мамину сумку. Тем не менее мы бежали уже довольно долго и далеко ушли отстоявших на шоссе грузовиков. Сзади тяжело дышал Эрик, бормоча что-то неодобрительное по поводу женщин, а еще дальше слышались голоса военных. Стриженный скобкой что-то крикнул, голос его звучал испуганно. Усатый в ответ рявкнул, чтобы тот заткнулся. Человек со шрамом хранил молчание.
Лес неожиданно расступился, открыв небольшое озерцо с илистым берегом, поросшим ивами и редкой травой; за этой полосой вновь стояли стеной красные деревья — так плотно, что между стволами невозможно было проскользнуть.
Прошлепав по воде, Иоланда выбралась на противоположный берег и принялась карабкаться вверх по живой изгороди, руками и ногами цепляясь за выступающие части деревьев, очевидно, собираясь спрятаться на дереве.
— Скорее! — крикнула она и со злостью глянула на меня.
Я скользнула в воду, Эрик тяжело плюхнулся следом.
Иоланда протянула руку, чтобы помочь мне выбраться, но она стояла слишком высоко, до нее было не дотянуться.
— Прыгай! — крикнула она, с тревогой глядя в сторону преследователей.
Позади слышались их тяжелые шаги; пробравшись через заросли, военные остановились на другом берегу водоема.
— Ну давай! — зашипела Иоланда.
Я еще крепче вцепилась в мамину сумку.
— Не думаю, что ваши друзья такие же хорошие акробаты, — иронически заметил военный с усами.
Мы все понимали, что он прав.
— Уходи, Иоланда! — С этими словами Эрик повернулся к военным.
— Мы им не нужны, — сказала я, хотя и не была до конца в этом уверена.
Но Иоланда не ушла. Скривившись, она соскользнула вниз, по дороге сломав одну из веток.
Ее тень прочертила длинную темную полосу на поверхности озерца, в котором стояли мы с Эриком. Навстречу тянулось отражение усатого военного; когда я пошевелила ногой, оба изображения заволновались.
— Кто вы такие? — спросила Иоланда.
— Я знаю, кто вы такая, — ответил усатый.
— Идите к черту! — крикнул Эрик. — Вы пугаете этих женщин.
— Вам тоже есть чему пугаться, мой дорогой. Или вы уже забыли свой разговор с Эстрадой?
