Но все это только предстояло, поскольку до тех пор нам предстояло пройти еще много миль.
На дороге были явные следы недавнего наводнения, хотя вода в основном уже схлынула в окружающие реки. Вдоль дороги тянулись потрепанные оливы и зеленовато-желтые пальмы, остатки банановых плантаций и участки мокрой земли, на которой крестьяне еще недавно выращивали зерно, фасоль и перец. По этому неровному, местами топкому шоссе Мануэль вез нас чрезвычайно осторожно, иногда чуть не прижимаясь подбородком к самому рулю «форда», который Иоланда днем раньше ухитрилась взять напрокат. Сейчас она тряслась на переднем сиденье рядом с Мануэлем, мы с Эриком сидели сзади. Он все еще трудился над расшифровкой лабиринта, что-то вычеркивая и испещряя страницы стрелками, словами и числами.
— Ну что, получается? — спросила я.
Он кивнул:
— Думаю, да. Просто сначала я был в некотором замешательстве.
— И что же там говорится? — спросила Иоланда.
— Он очень сложный, — рассеянно ответил Эрик. — Я имею в виду текст. Я все еще проверяю свою работу — хочу убедиться, что все сделал правильно.
Иоланда повернула зеркало заднего вида так, чтобы лучше его видеть.
— А давайте послушаем.
— Я же сказал, что все нужно проверить…
— А в чем проблема? — спросил Мануэль.
— Ну… видите ли, — сказал Эрик, потрясая в воздухе листками бумаги, — лабиринт… стела… там изложены своего рода истории…
— Истории? — повторил Мануэль.
— О чем это говорит? — Иоланда обращалась к моему отцу.
— Ну, я-то однозначно не в курсе дела, — заметил Мануэль.
— Историй — я расшифровал несколько историй, — повторил Эрик. — И все связаны с «Легендой», одни и те же персонажи. Эти истории можно, видимо, использовать для ориентировки, когда мы окажемся в устье реки Саклук — там, где Тапиа нашел лабиринт, то есть стелу. Лола, помнишь, я вчера показывал тебе фрагмент текста, прежде чем начать работу над числовым шифром?
— Где надо пропустить каждую вторую строчку?
— Да, а после того, как я это проделал, применил шифр, получилось вот что. Думаю, это написано от лица Старшего из братьев.
РАССКАЗ КОРОЛЯ
Некогда был я настоящим Королем, жестоким и величественным. Рожденный под знаком Пернатого змея, обладал я всею властью над землей, морем и человеком. Благодаря моему великому Дару судьба предназначила мне тысячу лет править этой землей в мире и спокойствии. Любая нежная дева, которую я желал, должна была назвать себя моей женой и никого больше не обнимать. Любой сильный мужчина должен был склоняться передо мною как раб…
Он прочитал текст вслух, после чего наступила длинная, напряженная пауза.
Такой оказалась наша карта. Только вот «место, где лежит клад», не было отмечено на ней крестиком. Не было там ни указывающего в определенную сторону скелета, как в «Острове сокровищ», ни описания нужной пещеры, как в «Графе Монте-Кристо».
Думаю, что я выражу общее мнение, если скажу, что жалоба давно умершего короля — не совсем то, что мы надеялись получить, расшифровав лабиринт Обмана.
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
— Рассказ Короля? — презрительно продекламировала Иоланда.
— Что-что? — спросил Мануэль.
— Рожденного под знаком Пернатого змея? — продолжала она.
— Эрик, это лишено всякого смысла, — нахмурившись, сказал Мануэль.
— О, я вам сейчас все объясню, — сказала Иоланда. — Хотя вам вряд ли понравится… Это не карта.
Я откашлялась.
— Выбора все равно нет. Мы должны найти в этом смысл.
Эрик нахмурился:
— Я докажу вам, что это карта, если вы дадите мне чуть больше времени, чтобы я мог убедиться, что ничего не упустил…
— Этот текст невозможно использовать для того, чтобы проложить путь в джунглях, — сказала Иоланда. — Какая-то грубая шутка, а не атлас. Нет… забудьте об этом. Все, я решила: как только мы доберемся до реки, пойдем на восток. Это единственно разумный вариант.
— Почему на восток? — спросил Мануэль.
— Я им уже говорила, — она махнула рукой в нашу сторону, — мой отец всегда считал, будто можно найти что-то на западе; но моя идея заключается в том, что ближе к Тикалю — к востоку от реки Саклук — есть развалины, где можно найти что-то похожее на здание.
— Ну, может быть, — вяло откликнулся Мануэль. — Во время последнего похода в лес я… я потерял свой компас, так что не знаю, какой путь лучший.
— Я совершенно уверена, что надо идти на восток, — подчеркнула Иоланда.
— Подождите, — сказала я. — Эрик, как ты это получил? Может, что-нибудь упустил?
Он покачал головой:
— Не думаю. Насколько я могу судить, все вполне логично — тут использован перестановочный шифр.
Он пояснил Мануэлю и Иоланде, что пропустил каждую вторую строку иероглифов, и добавил:
— Текст разделен на блоки по пять символов-слов. В письме де ла Куэвы, где та описывает урок танца с Баладжем К’уаиллом — о чем Хуана упоминает в своем дневнике, — К’уаилл упоминает числа четыре, три, два, один, ноль.
— Выходит, он тогда насмехался над де ла Куэвой, — сказал Мануэль. — Говоря, что гватемальцы отсталые, тем самым давал ей ключ к разгадке.
— Именно так. Единственное, чего я сначала не мог понять — что, собственно, означает ноль, потом догадался: каждый ноль соответствует в тексте символу нефрита.
— И как же это понимать? — спросила Иоланда.
— Символ нефрита — это пустышка. Он не означает ничего — и в то же время означает все. Вы сможете понять текст только тогда, когда везде вычеркнете это слово. Таким образом, первое предложение нерасшифрованного текста, как только вы разобьете его на блоки по пять слов, будет выглядеть вот так: определенный артикль, символ принадлежности, рассказ, определенный артикль, нефрит, некогда был я король нефрит, жестокий король настоящий, неопределенный артикль, нефрит. А потом, вычеркнув везде слово «нефрит» и поменяв местами остальные слова так, как это предписывает Баладж К’уаилл, мы получим…
— Четыре, три, два, один, — перебила я. — Нужно поменять их местами так, чтобы получилось один, два, три, четыре.
— Ну да… Следующий текст… Определенный артикль, символ принадлежности, рассказ, определенный артикль, некогда был я король, жестокий король настоящий, неопределенный артикль. Это становится вот чем: «Рассказ Короля. Некогда был я настоящим Королем, жестоким и величественным» и так далее.
— И это было так легко разгадать! — проговорил Мануэль, впрочем, без особой горечи.
— Да, теперь это не очень трудно, — согласился Эрик.
