– Почему? Мы же проклятые колонисты! – улыбнулся англичанин, вежливо поддерживая разговор.
– Вы мне напоминаете о другой жизни, которой у меня никогда не будет, – со вздохом произнесла француженка, и глаза ее стали влажными. На секунду она превратилась в обычного человека без тысячи масок, но спустя несколько секунд дверь в ее внутренний мир с треском захлопнулась, и она искусственно расхохоталась, разогнав тучи печали, скопившиеся над головой и готовые прыснуть дождем слезинок.
На первом этаже было еще одно помещение, о котором Чарли не знал, – курительное. Опиумная комната была рассчитана на несколько человек, туда и перебрались китайцы во главе с Мадам Вонг.
– Хотите подымить? – предложила китаянка, глядя на шушукающуюся парочку. Они ей напоминали маленьких детей, замышляющих стащить с взрослого стола бутылку спиртного. В современном брючном костюме европейского типа, она выглядела солидно и очень притягательно. «Ей идет любая одежда!» – отметил мужчина, обшарив красивую фигуру беглым взглядом.
– Я откажусь, пожалуй! Хочу остаться при ясной памяти! – извиняющимся тоном произнес мужчина.
– Мими? – вежливо и сухо уточнила Шан, заранее зная ответ.
– Ты же знаешь, я терпеть не могу опиум. Буду развлекать твоего гостя!
Было ощущение, что Мадам Вонг хотела что-то сказать, но передумала и оставила их в покое, торопливо скрывшись из виду. Чарли и Мими перешли в комнату отдыха, попросив Малыша Ли принести им бутылку портвейна.
– Хочу отведать этого пойла! – небрежно отмахнулась дама. – Мне казалось, что я пробовала все в жизни! Тебе удалось меня удивить, Чарли! Берегитесь!
– Чего мне нужно опасаться?
– Я могу в тебя влюбиться!
– Я женат и у меня есть дочь, – вдруг начал оправдываться англичанин, опасаясь натиска со стороны напористой Мими. Своим поведением он вызвал ее искренний смех.
– Успокойся, мой милый друг! Ты мне нравишься и мне приятно проводить с тобой время. Если вы решите закрутить роман – я буду не прочь. Но практика показывает, что оголившись друг перед другом физически, люди закрывают свою душу на засов. Если, конечно, у них есть душа! Словом, не закрывайся от меня, Чарли и будем добрыми друзьями! – произнесла она торжественно и по-мужски пожала руку англичанина.
Из столовой парочка, заключившая приятельское соглашение, перебралась в комнату отдыха. Она была просторной, уютной с красивым ковром, картинами на стенах и изящной мебелью.
– Я называю ее будуар! Это место мне напоминает родительский дом во Франции. Там тоже была подобная комната. В ней собирались дамы в красивых платьях, и пили чай из фарфоровых чашек, болтая о всяких скушностях!
В глазах Мими снова промелькнула грусть. Улыбнувшись своим воспоминаниям, женщина осмотрелась по сторонам и скомандовала:
– Чарли, вы должны мне помочь!
Через мгновение они тащили диван на тонких кривых ножках (куриные, как она их прозвала) на открытый балкон, примыкающий к комнате отдыха. Оттуда открывался чудесный вид на бухту. Расположившись на диване, они какое-то время сидели молча, рассматривая природу, каждый думал о чем-то своем. Их идиллию нарушил Малыш Ли, поругав гостей за то, что они самостоятельно передвинули мебель.
– Мадам Мими! Есть мужские руки! Нехорошо! – в шутку пригрозив пальцем, произнес прислужник.
– Нам не терпелось насладиться природой, – оправдалась француженка и потребовала скорее налить портвейн в бокалы, опасаясь, что вот-вот расплачется. Малыш Ли поставил рядом с диваном столик, на котором расположились тарелки с фруктами и сладостями, графин с водой и бутылка портвейна. Француженка попросила больше не тревожить их. Почтительно склонившись, китаец вышел с балкона, прикрыв за собой дверь.
– Какого черта вы здесь делаете, Чарли? – спросила деловито Мими, откинувшись на диване. Ее строгое, почти монашеское платье позволяло чувствовать себя свободно и совсем не сковывало движения. По юности француженке приходилось носить утягивающие корсеты, которые она не видела. Теперь она старалась одеваться удобно, не ориентируясь на тенденции моды. Исключением были торжества, на которых Мими была при полном параде – яркая, запоминающаяся, всегда в центре внимания.
– Я работал в местной гонконгской газетенке. А вообще приехал по заданию моей страны, написать ряд статей об Азии.
– Ты любишь свою жену? – задала вопрос женщина, чем вызвала смятение собеседника, который поспешно кивнул в подтверждении чувств к своей второй половине.
– Тогда – хоть убей – не понимаю: зачем добровольно лезть на эшафот?! Если бы ты оказался здесь по глупости – в ранней юности. Или по службе – будучи причастным к истории своей страны и желая повлиять на процесс регулирования международных тенденций к…, – Мими замерла, не зная, как окончить заумную фразу. Размышления о политике ей обычно давались плохо, именно поэтому она не любила серьезных разговоров. – В общем, не понимаю! Должны быть причины!
– Амбиции!
– Я на своем веку перевидала огромное количество мужчин, в моей постели кого только не было: от безусых солдат до генералов. И мы не только предавались плотским утехам. Иногда они говорили… Поверь, я знаю, что такое амбиции! У тебя их нет, или они второстепенны. Ты бежишь от самого себя, Чарли. Но куда и зачем? Ты сам знаешь?
Ее слова заставили задуматься мужчину. Она была права: его бесконечный бег по чужим и чуждым странам и городам, неоправданный риск, который давно не вызывает никаких эмоций. Он давно не испытывает ни азарта, ни радости от того, что делает, потому что по большому счету это никому не нужно и не интересно, даже ему самому. Чарли Стюарт сгинет в Гонконге и кто о нем вспомнит? Редакторы газет посетуют на то, что выбросили деньги на ветер, а на сердце Джессики образуется рубец, который будет причинять ей боль до самой старости. Особенно, когда подрастающая Лили будет задавать вопросы об отце. Что ей ответит Джес? Лгать она не будет – не в ее характере. Скажет правду:
– Твой папа наплевал на нас и улетел к своей мечте, которая неосязаема! Когда-то он обещал остановиться. Просил дать время на то, чтобы главная женщина его жизни – работа – была максимально удовлетворена. Он говорил, что будет домоседом-садовником! Этот человек был лжецом, Лили! И ему было на нас наплевать. Ты в его жизни – побочный эффект. Постарайся смириться с тем, что с самого твоего рождения у тебя есть только один родитель.
– О чем ты думаешь? – поинтересовалась Мими, разглядывая серьезное лицо англичанина. Она прервала мнимый монолог супруги.
– Думаю о том, что я – идиот и кретин, если не сделаю все возможное, чтобы вернуться к моей семье. Как ты оцениваешь, у меня есть шансы выбраться отсюда? – спросил с беспокойством мужчина.
– Боюсь, что шансов нет, Чарли! – честно призналась Мими, зная по собственному опыту, чем грозят побеги на большие расстояния. – От паучихи Вонг нельзя уйти по собственной воле. На моей памяти нет ни одного подобного случая! Чудесным образом ты вошел в круг ее доверия, раз уж она взяла тебя с собой на ту вечеринку. Ты жив, поскольку ты ей для чего нужен. Придет время, ты выполнишь свою миссию и… умрешь! Так что, старайся извлекать приятное из каждой минуты твоего существования.
