Мы договорились быстро. Я пояснил, что, по моим планам, экспедиция продлится от месяца до двух, если нам удастся достаточно быстро коррумпировать власти Мали и получить таким образом все необходимые разрешения на проведение исследований. В экспедиции примут участие, помимо моей персоны, профессиональный искусствовед доктор Амани Коро («Кто он по национальности?» – деловито поинтересовался Брезе, вызвав у меня улыбку) и специалист по истории и этнологии тропической Африки профессор университета Пантеон-Ассас Оливье Лабесс, которого Жан-Мари знает уже не первый год. Вылет в Бамако на следующей неделе, основной багаж уже собран. Цель – найти научное объяснение знаменитой догонской легенде о теллемах.
– Я закажу себе билет сам, о моих расходах не беспокойтесь, – отрывисто рапортовал Жан-Мари.
Он встал, вручил свою визитку, вновь пожал руку и изобразил на лице улыбку. А потом стремительно вышел на улицу.
В последний раз перед вылетом мы увиделись уже накануне, в моем гостиничном номере. Амани нервно теребила золотые колечки на пальцах. Оливье Лабесс размахивал руками и с воодушевлением предсказывал нашу неминуемую победу. В этот день он присовокупил к багажу три мощных фонаря, безотказно работа ющих без всяких батареек от тепла человеческих рук. Впоследствии выяснилось, что либо батареек фонарю все-таки было недостаточно, либо нашим рукам тепла не хватало, но он мерцал унылым умирающим светом, делая окружающие предметы еще более расплывчатыми и устрашающими.
Под большим секретом Оливье также выдал мне пистолет, который, как он считал, пригодится в любом путешествии. Жан-Мари Брезе раздал присутствующим детальные карты местности и предполагаемый маршрут нашей экспедиции, составленный им лично и петлявший по микроскопическим деревням догонов вдали от туристических трасс.
Для поднятия и без того высокого коллективного духа я произнес короткую прочувственную речь, где отметил, что мы, безусловно, поднимем на смех всевозможные загадки необразованных жрецов и камня на камне не оставим от легенд о летающих, водоплавающих и любых других звероподобных людях, которые только могли присниться догонам. Я сказал, что никогда не сомневался: догоны – это бумажный тигр на земле Африки. В еще более кратком ответном слове профессор Брезе уточнил, что он никогда не сомневался: русские – отменные трепачи. Я до сих пор не знаю, шутка это была или нет.
На следующее утро во время выписки из отеля портье вручил мне небольшой конверт, но времени открыть его уже не было, я положил конверт в карман и занялся погрузкой багажа. Только погрузив все наш многочисленные чемоданы, бесформенные тюки и коробки с аппаратурой, вызывающие прямые ассоциации с бродячим цирком, в багажное отделение самолета Air France, я с облегчением упал в кресло пассажирского салона рейса Париж – Бамако и, подмигнув севшей рядом со мной Амани Коро, достал из кармана конверт, на котором было кем-то написано одно-единственное непонятное слово – Uruguru.
В нем ничего не было, кроме темной глянцевой фотографии, сделанной поляроидом, с которой на меня остекленевшим взором уставился небритый, всклокоченный, измазанный светло-коричневой глиной и освещенный ярким светом вспышки мой итальянский друг Чезаре Пагано.
Он лежал на земле и был мертв.
КОЛЛЕКЦИЯ ЗАГАДОК
Я ошарашен. – Второй рассказ Амани. – Я требую объяснений. – Светопреставление в аэропорту
Бамако. – Наш багаж. – Что нужно брать с собой в путешествие. – Посол Франции. – Завершение формальностей. – В Страну догонов!
Бедный Чезаре! Меньше всего на свете мне хотелось начинать путешествие подобным образом. Человек поехал исследовать тайну летающего народа и отдал концы, сорвавшись со скалы глубокой ночью. Все сведения о культуре и мифологии догонов пестрят рассказами об их страшной магии и неудачных, нередко смертельных попытках европейских исследователей раскрыть их тайны. Со всех сторон я только и слышу предостережения об опасностях, которые якобы таит столкновение с непонятными сверхъестественными силами. И наконец, когда экспедиция уже сформирована и готова к отправлению, мне подкидывают анонимку с прямым намеком на смертельную угрозу, которой подвергается каждый желающий проникнуть в таинства народа догонов.
Я отвернулся к иллюминатору и с тревогой смотрел, как самолет набирает высоту над пригородами Парижа. В этом мире я оставил самую прогрессивную цивилизацию всех времен. Здесь человек столетиями разрушал суеверия и, не боясь религиозных догматов, костров инквизиции и проклятий современников, проповедовал научные методы познания. На этой земле остаются логика, прагматический разум и торжество человеческой мысли, которая позволила мне достичь всего, что у меня есть. Здесь я родился, вырос, учился, защищал диссертацию, зарабатывал деньги, здесь моя семья, мой образ жизни, здесь люди, которые понимают и разделяют его.
А что ждет меня там? Летающие люди, огонь в пещерах, кровожадные волшебные змеи, головоломные загадки в прошлом, настоящем и будущем. Там гибнут странной смертью один за другим европейские путешественники, там жуткая антисанитария, там муха цеце, которой в детстве пугали каждого из нас, совершает свои рейды по округе в поисках белого человека, а тучи малярийных комаров только и ждут случая наброситься на меня. Там полное отсутствие законов и непонятные традиционные верования с человеческими жертвоприношениями. Зачем я туда еду?
– Амани, – тоскливым голосом обратился я к своей соседке, – зачем вы туда едете? Я давно хотел вас спросить об этом, ответьте мне прямо. Сами ведь меня отговаривали, нет? Наверняка существует настоящая причина, и, как мне кажется, сейчас самое время поделиться ею.
Амани не заметила, как я достал из конверта злосчастную фотографию и, уставившись на нее, минут десять сидел в безмолвии. Она сидела, углубившись в какую-то толстенную англоязычную книгу, и старательно штудировала текст, чуть заметно шевеля губами. Но в ответ на мой вопрос она аккуратно заложила страницу кожаной закладкой, закрыла том и сняла очки, глядя на меня, чуть сощурившись, беззащитными близорукими глазами.
– Конечно, есть такая причина. Вы ведь не отстанете, верно?
– Верно. Много неясного.
– Я постараюсь прояснить, – сказала она. И начала свой рассказ.
ВТОРОЙ РАССКАЗ АМАНИ
В семидесятые годы прошлого века Мали постигла катастрофа, подобных которой не помнили даже старейшины догонов, а ведь они, как известно, знают обо всем с самого Сотворения мира. Страшная засуха, начавшаяся в 1970 году, продолжалась подряд несколько сезонов – дождей не было вовсе, и стада кочевников фульбе редели с каждым днем. В год, когда в деревне под названием Амани в семье крестьянина Бокари Коро родилась девочка, впервые в истории перестала течь великая река Нигер. Коровы паслись там, где когда-то толща воды достигала трех метров, а крестьяне в изумлении молча бродили по пересохшему руслу среди огромных туш мертвой рыбы, не веря собственным глазам и не глядя друг на друга.
Погибли посевы риса и проса, пали огромные стада верблюдов в Сахеле. Люди умирали с голоду, и никакое правительство не было в силах помочь им. И тогда великий хогон Рану, главный жрец всей Страны догонов, объявил, что боги разгневались на человека и конечно же требуют жертвы как искупления за многочисленные грехи каждого из людей. Этой жертвой, по мнению хогона, может стать только новорожденная девочка из крестьянской семьи. На дворе стоял двадцатый век, и в Бандиагару только что проложили асфальтовую дорогу из столицы Бамако, по которой потоком шли пыльные грузовики с иностранной гуманитарной помощью. Но люди не верили иностранцам, они верили только своим жрецам. Когда по знамению великого хогона старейшины пришли в хижину Бокари Коро, отца грудной Амани, хозяин дома был в поле, обрабатывая свой хлопковый участок, все еще надеясь на урожай. В хижине находилась только его молодая жена, кормившая новорожденную девочку, не имевшую даже имени, по традиции, до тех пор, пока хогон не назовет его.
