Когда я добрался до отеля, силы мои были на исходе. Толпа детей, помаявшись несколько минут возле ворот гостиницы, постепенно сообразила, что бонбон сегодня не достанется никому, и разошлась в поисках лучшей доли.
К моему удивлению, оба наших профессора к этому времени уже вернулись из своего похода на рынок, накупив традиционной одежды с парой жутких деревянных масок в придачу, которыми славится Страна дого-нов. Наш проводник Малик Кейта весело комментировал покупки, которые, как он был уверен, достались нашим друзьям втридорога, и обещал в следующий раз самолично торговаться с лучшими продавцами, которых он знал персонально в каждой деревне Страны догонов.
В баре я попросил несколько бутылок газированной воды, подключил свой портативный компьютер к электричеству, благо электрогенератор работал вплоть до самого вечера, и собрал коллег на наш последний «военный совет» перед отправкой на плато. Мы принялись систематизировать задачи.
Страна догонов сегодня – это довольно обширная область. Мы должны были начать нашу работу с западного конца утеса, откуда в свое время, собственно, и пришли догоны. По легенде, в четырнадцатом веке они основали деревню Кани-Бонзон, где был воздвигнут первый алтарь предков, содержавший землю с прежней родины догонов, и вырезана первая великая маска.
В деревне Номбори, под самым утесом, мы собирались остановиться на первые несколько дней. Это было необходимо для первоначального знакомства с до-гонами и создания о себе положительного впечатления.
– Новости здесь распространяются значительно быстрее, чем ишак передвигается по тропинкам между деревнями, – сообщил нам Малик, поедая сочное манго и ослепительно сверкая при этом своими белыми зубами. К этому времени он успел раздобыть где-то национальную треугольную шапку догонов с кисточками, болтающимися слева и справа, и обрядиться в шерстяной балахон с изображением огромной, импозантной львиной головы.
– На следующий день после нашего появления эта новость долетит до соседних деревень, а через три дня о нас будет знать самый последний догон. Но это и неплохо! Потому что, по крайней мере, они не будут нас бояться. Вас, точнее. Было бы замечательно, если бы в Номбори мы могли подружиться со старейшинами и жрецами. Тогда они дадут нам рекомендации в Джигибамбо, те – в следующую деревню и так далее, и везде нас будут принимать вполне радушно.
– Думаю, с этим не будет проблем, – пожал плечами Оливье, склонившись над картой. – У нас полный мешок орехов колы, целый чемодан подарков, но...
– Бусы, – перебивая его, проворчал Жан-Мари Брезе.
– Но главное, – продолжал Оливье, – у нас есть Амани, которая говорит на языке догонов и сможет нас представить в самом выгодном свете.
– Меня вряд ли поймут в Номбори, – покачала головой Амани. – Их диалект отличается от нашего. К тому же я слишком молода, чтобы выступать от имени всей экспедиции, да и не слишком-то они уважают женщин. Понимать я буду все, но на людях мне лучше помалкивать...
– Я согласен, – сказал Жан-Мари. – Амани должна смотреть, слушать и анализировать происходящее, но не стоит слишком выпячивать ее местное происхождение.
Воспользовавшись полученным ранее разрешением Амани, я в общих чертах рассказал нашим профессорам ее трагическую историю, о которой до этого они ничего не знали, и предложил попытаться найти ее мать. Ученым эта идея, похоже, не сильно пришлась по вкусу: они намеревались посвятить все свое время научным исследованиям, и развязка романтической драмы в их программу явно не входила. Зато впечатлительный Малик сильно воодушевился:
– Мой бог, мадемуазель Амани, это ужасная трагедия! Конечно же мы должны отправиться в деревню Амани и разыскать мадам Коро!
– Думаю, в любом случае нет смысла начинать эти поиски в Номбори, – резонно заметил Оливье. – А вот в чем есть смысл, так это в том, чтобы ни одна живая душа до поры до времени не узнала этого маленького секрета мадемуазель Амани. В этом случае у нас есть шанс по прибытии в ее родную деревню спокойно заняться поисками ее мамы.
– Конечно, я не собираюсь на каждом шагу разглашать тайну своего происхождения, – согласилась Амани. – Давайте скажем, что я живу в Европе с рождения и знать не знаю, из какой деревни происходят мои родители.
– Фамилию свою тоже лучше не называть. Я бы на вашем месте вообще прикинулся девушкой из племени бозо... – посоветовал я безразличным тоном, так как знал, что догоны снисходительно относятся к этому племени рыбаков.
– Знаете что, сами вы прикидывайтесь бозо! – вспыхнула Амани.
Я убедил ее, что шучу.
– Хорошо, пойдем дальше. Так что с теллемами? Какой у нас план, Оливье? – вернулся к основной теме профессор Брезе.
– В Номбори у нас три задачи, – ответил Оливье, делая пометки в своем пожухлом от времени блокноте. – Первое: наскальные рисунки. Нам нужно будет срисовать и систематизировать все найденные изображения. Второе: местные жители. Необходимо коррумпировать кого-то из старейшин, жрецов или неприкасаемых стариков, чтобы они рассказали нам побольше легенд о теллемах, а по возможности и прояснили значение наскальных рисунков. Так как до-гоны посвящают в свои таинства только мужчин, доживших до священного возраста шестидесяти лет, женщины отпадают – к сожалению. Ну а как только мы выжмем всю доступную информацию здесь, в Номбори, необходимо будет отправляться дальше к востоку, где сохранились скопления знаменитых домов теллемов.
– Вы уверены, что так легко сможете завоевать благосклонность старейшин? – с сомнением спросил Малик. – Насколько я знаю, эти ребята первому встречному о теллемах не рассказывают.
– Не знаю, нужно попробовать, – заметил я. – Пока мы не начнем работу, говорить о ее скорости просто бессмысленно.
– Согласен, – сказал Оливье. – И наконец, третья задача, и это, прежде всего, епархия Жана-Мари, начать сбор образцов почвы и растений, чтобы потом в Париже сделать палеографический анализ и выяснить, каким был климат этой местности до четырнадцатого века, когда здесь жили теллемы, и имеет ли право на существования «теория деревьев», по которым они якобы взбирались наверх в свои скальные убежища...
Да... В тот момент, попивая колу со льдом в гостинице «Белая лошадь» в Бандиагаре, мы даже не представляли себе, как далеки были наши планы от действительности. Уже на следующей неделе события завертелись с невероятной быстротой, полностью смешав и перечеркнув наши умопостроения. Началась наша незабываемая экспедиция в Страну догонов.
В живописной деревне Номбори, куда из Бандиагары можно добраться на внедорожнике, если периодически выталкивать его из песка, дружно вылезая для этого из машины, мы сперва решили обосноваться и жить в своей палатке. Так мы, по крайней мере, никого не смущали бы своим присутствием, не зависели бы от капризов местных жителей и не позволяли бы им подглядывать за собой.
Но проклятая палатка подвела, и Жан-Мари до самого конца полагал, что виноват в этом один я. А вина моя заключалась только в том, что, пока мои коллеги запасались в деревне продуктами, водой и готовили пищу впрок, я благородно вызвался установить наше жилище неподалеку от колодца, на самом краю деревни. Мне не раз приходилось устанавливать тент, в том числе в условиях абсолютной влажности, и я не без оснований считал себя профессионалом. Я был уверен, что справлюсь за десять минут, а потом мне останется только насмешливо поглядывать на коллег и делать саркастические замечания на предмет их нерасторопности.
