Тирели, как и Номбори, расположена у подножия плато, и жилища древних его обитателей кажутся здесь гораздо более доступными. Высокие цилиндрические башни Теллемов расположены прямо у основания утеса, и до некоторых из них можно было бы дойти пешком, если бы не табу, наложенное догонами. Другие, более труднодоступные хижины выстроены в ряд в пещерах, выдолбленных в утесе на высоте десяти – пятнадцати метров.
Оливье вытащил свой гигантский бинокль, весивший, по моему мнению, как половина всей нашей поклажи.
– Смотрите, интересная штука. Ну-ка, Алексей, взгляните наверх, вон в ту пещеру, чуть правее...
Я согнулся под тяжестью оптики.
– Пещера.
– Да нет, не просто пещера, – усмехнулся Ла-бесс. – Глядите внимательнее внутрь. Видите?
И я вдруг увидел. В пещере, рядом с круглым отверстием входа в дом, были отчетливо различимы фигурки людей. Черные, высотой с полметра, это были вырезанные из дерева статуэтки человечков с поднятыми вверх руками. Одна из них явно изображала женщину, здесь я не мог ошибиться. Обе статуэтки были прислонены к стене хижины теллемов.
– Вижу. Посмотрите-ка, Амани, – передал я бинокль в ее руки. – И скажите нам, кто автор этих скульптурных изображений.
Амани долго водила пальцами по колесу регулировки резкости.
– Это искусство догонов. А фигуры изображают теллемов, мужчину и женщину, как вы можете догадаться.
– И что же, эти фигурки стоят здесь с четырнадцатого века, с того момента, как на вход в пещеры было наложено табу?
– Нет. Дерево сохранилось превосходно. Этим фигуркам вряд ли больше двадцати лет, и они покрашены черной краской.
– Вот именно, – продолжал я. – Но кто поставил их там? И как этот человек смог забраться в пещеру?
– Не знаю, Алексей. – Амани приникла к фотообъективу и сделала несколько кадров. – Возможно, жрецы могут ответить на этот вопрос...
К ужину мы разыскали Малика, который казался абсолютно изможденным после своих переговоров с местными жителями.
– Плохо, – начал он многообещающе. – Здесь нам никто ничего не скажет. Люди уже знают про события в Номбори, они боятся не только разговаривать, но и руку пожать. Даже мои знакомые убегают от меня, как от ядовитой ящерицы, право слово. Не помогли даже орехи колы.
– Так что, предсказателя ты не нашел? – встревоженно спросил я.
Малик усмехнулся:
– Как не найти? Нашел...
Предсказатель сидел на земле под баобабом, и я заметил его сразу же, как только мы взобрались на плато, просто потому, что вокруг ничего больше не было, сплошная каменистая пустыня. Ни деревьев, ни кустарника, ни домов, ни дорог – на выглаженной солнцем и ветром поверхности не оставалось места для жизни, как будто здесь прошел каменный каток. Впереди, насколько хватало глазу, тоже простиралась безжизненная пустыня. Позади нас, далеко внизу, спасаясь от африканского солнца, к утесу лепились микроскопические серые деревни догонов, рядом с ними – желто-зеленые поля кукурузы и риса, а дальше к югу – бесконечные песчаные барханы до горизонта.
Мы шли сюда почти три часа: сначала, обливаясь потом, взбирались на плато, потом двигались вдоль его кромки, обходя бездонные щели и провалы в скальной породе. Здесь, каким-то чудом приютившись в трещине между скалами, рос кривой баобаб. А под ним, освещенный косыми лучами вечернего солнца, на земле сидел пожилой человек в светло-зеленом халате и белой шапочке. Он не смотрел на нас, даже когда мы подошли вплотную. Казалось, он был абсолютно поглощенным своим занятием – раскладывал на мелком песке палочки, щепки и мелкие камешки разных цветов, периодически проводя между ними резкие горизонтальные и вертикальные черты. Внешне все это напоминало примитивную детскую игру.
– С этим типом хоть можно разговаривать? – шепнул я Малику, когда мы приблизились к предсказателю будущего.
– Можно... – кивнул он.
– Bonjour, – максимально громко и отчетливо произнес я, наклонившись к уху предсказателя.
Он не повел даже бровью, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Малик легонько тронул меня за рукав:
– Можно, но понимает он только языки догонов или бамбара.
Действительно, на обращение Малика старик отреагировал. Он поднял голову, по очереди внимательно осмотрел каждого из нас и вежливо поздоровался на бамбара. Я сел на корточки и улыбнулся ему.
– Спроси, не жарко ли ему, не хочет ли он, чтобы мы дали ему воды и орехов колы? – попросил я Малика.
Выяснилось, что хочет и того и другого. Старик медленно выпил бутылку воды, сгреб протянутые ему орехи и спрятал их где-то в складках своего широкого балахона.
– Абдаллах, – начал Малик, – эти люди пришли сюда издалека.
Абдаллах, судя по всему догон-мусульманин, понимающе и даже сочувственно приподнял седую бровь.
– Они хотят узнать, где ждет их разгадка великой тайны.
Абдаллах кивнул с видом человека, к которому с пустяками лучше не приставать, каждый день люди приходят разгадывать именно великие тайны. Потом он воззрился на нас и снова по очереди оглядел.
– Почему ты не имеешь детей? – спросил он неожиданно у Амани на языке догонов.
Та опешила. Малик шепотом перевел нам вопрос. Мы с Оливье, взглянув друг на друга, саркастически улыбнулись: все пророки мира пользуются одними и теми же уловками. Они обязательно перебивают вас, вращают глазами, нагнетают таинственность банальными провидческими репликами типа: «Ты недавно пережил большое горе». Конечно же Амани с ее тонкой фигуркой, особенно на фоне внушительной комплекции догонских матрон, не давала оснований предполагать, что у нее есть дети.
– Я должна сперва воссоединиться со своей матерью, – тихо произнесла Амани. – И только после этого постараюсь завести детей.
– Ты хочешь узнать, когда это произойдет?
– Да... Предсказатель важно кивнул.
– А что хочешь узнать ты? – повернулся он к Лабессу, не вставая с песка.
Малик перевел.
– Переведи ему: мы ищем тех, кто знает судьбу теллемов, – сказал Оливье Малику.
Оракулу явно не понравилось, что Оливье обращается не к нему, а к переводчику. Он быстро и неразборчиво заворчал что-то себе под нос, и Малик толкнул Лабесса локтем:
– Он просит говорить, глядя ему в глаза. Он спрашивает: разве у тебя отнимется язык, если ты будешь говорить с ним напрямую?
Оливье покорно повторил свою просьбу, обращаясь к провидцу. Тот поцокал языком и глубокомысленно посмотрел на свои чертежи на песке, а потом принялся быстро-быстро рисовать новые полоски и раскладывать камешки.
– Он чертит ваши просьбы, – пояснил Малик. – Абдаллах хороший предсказатель, несколько раз он мне серьезно помог.
– Каким образом? – спросил Оливье.
