Он не был женат и не имел детей. Под старость его некому было содержать, и Арама зарабатывал свой хлеб, рассказывая по вечерам жителям Найе и соседних деревень о Европе (видел ведь – значит, почти что был!), о войне, о жизни людей в соседних Сенегале, Гвинее, Нигере и других странах, где догоны, конечно, не могли даже мечтать побывать.
Большинство этих историй я слушал с огромным интересом, пока не засыпал, буквально уронив голову на грудь. Арама, безусловно, отличался острым умом. Но самым удивительным было то, что он знал ответы на любые вопросы и даже на секунду не задумывался над ними. Он досконально знал историю и обычаи своего народа, знал все происхождение мира и не сомневался в истинности своих слов. По вечерам я узнавал от него самые удивительные вещи в своей жизни.
– В чем смысл жизни, Арама? – спросил я как-то раз.
– Как в чем? – удивился он такому простому вопросу. – В познании мира, конечно. Жизнь дается всего раз, за ней следует смерть, и смысл этого краткого и яркого момента состоит лишь в том, чтобы узнать как можно больше о мире. Испытать все на свете ощущения. Узнать самых разных и самых интересных людей. Участвовать в великих событиях. Увидеть страны, прочесть книги, попробовать диковинную пищу, пленить лучших женщин. Разве может быть смысл в чем-то еще? Любой другой разобьется о смерть...
– Какая же цель жизни должна быть у человека? Невозможно ведь познать мир целиком?
– Цель и смысл – разные вещи. Смысл – это то, чем ты живешь каждый день, с утра и до вечера. Цель – это то, что будет когда-нибудь очень не скоро, к чему стоит идти всю жизнь. Цель может быть только одна. Одна, навсегда, и редко кто достигает ее. Эта цель – изменить мир.
– Что это значит? Что в нем менять?
– А разве тебе все нравится в этом мире? Я не знаю, как у вас в России, но в моем мире многим людям живется плохо... Дети умирают от голода и болезней, правительства воюют, вместо того чтобы делать своих граждан счастливыми, скудеют поля, а великая пустыня поглощает целые деревни. Разве жизнь не стоит того, чтобы все это изменить?
– Но ведь это не под силу человеку, – возразил я.
– Под силу. Были люди, изменившие мир так, как им хотелось. Ты знаешь об Ибн-Баттуте? Он был сыном танжерского судьи, а стал великим путешественником. До него люди не знали о мире и половины того, что узнали из его книг. Зародилась торговля, зацвели города, люди перестали бояться трудных путей... Разве он не изменил мир? А великий Искандер{ Искандер (араб.) – Александр Македонский.}, который подарил всему миру греческую культуру?
Или Мухаммед, или Иисус, которые дали человечеству религию и определили образ мыслей на тысячи лет вперед. Почему же ты не можешь изменить мир, если смогли они?
– Но разве я могу бросить ту жизнь, которой живу и которая не позволяет мне вырваться из ее рутины больше чем на два месяца?
– Сможешь еще как, – улыбнулся Арама. – У тебя есть воля и желание, значит, сможешь. Ну, скажи мне, чего ты еще не видел в той своей городской жизни? Для тебя в ней нет ничего нового. А значит, нужно открывать новую. И менять мир.
– Но ведь ты не смог...
– Это не важно. Зато у меня была цель, я двигался к ней, и даже если не получилось у меня, получится у кого-то другого... У тебя, к примеру. Иначе бы люди давно превратились в стадо антилоп, живущих бессмысленно и бесцельно, удовлетворяя лишь ежедневные потребности своего тела...
Несколько раз мы с Арамой спорили до хрипоты. Именно так было при обсуждении вопроса о Боге.
– Арама, ты веришь в Бога? – спросил я его как-то за ужином.
– Непонятно спрашиваешь, – ответил он с ухмылкой, раскуривая глиняную трубку.
– Ну, Бог есть или его нет?
– А ты веришь в то, что он есть, Алексей?
– Нет.
– Значит, и нет его.
– А если бы верил?
– Значит, он существовал бы. Видишь, как просто.
– Но ведь вот эта дверь, она есть для всех, верно? Она – реальность. А Бог?
– Вера не ищет реальности. Знание и вера – это разное. Ты же европеец? Значит, ты веришь, что Вселенная бесконечна. А почему? Разве ты знаешь это, разве ты можешь обнять ее руками? Нет, ты веришь в это, потому что кто-то тебе об этом сказал! Доказательств не существует. Так и Бог – про него написано в священных книгах теми, кто уверяет, что видел его. И люди верят. А реальность, друг, только в том, что Бог живет у людей в голове, его нельзя ни увидеть, ни пощупать, и только этим он отличается от этой самой двери. Но если в твоей голове его нет, значит, его и нет для тебя...
Но самым интересным конечно же для меня оставался вопрос существования теллемов, о чем я с первых же минут и признался старику. Арама и здесь оказался на редкость словоохотливым. Он начал повествование с легенды о летающих людях, которую я слышал здесь уже много раз, поэтому, улучив минуту, я смущенно спросил о его необычном происхождении.
– Сын андумбулу? – переспросил он со снисходительной усмешкой, подбрасывая дров в небольшую печку. – Да, именно так меня здесь называют. Но по праву я должен считаться скорее внуком андумбулу. Ведь именно мой отец был сыном пещерного человека... Это целая история...
Было это задолго до того, как пришли французы. Догоны тогда еще платили дань вождям воинственного племени фульбе. Кочевники появлялись в наших деревнях неожиданно, набегами, брали зерно, мясо, угоняли наших мужчин в рабство и похищали лучших девушек. Мои предки тоже жили тогда у подножия плато. В то время моей бабке было только шестнадцать лет, и родители чрезвычайно берегли ее от кочевников, выпуская со двора только на рассвете или на закате. Однажды ей было позволено пойти на плато, за хворостом для печи. Она ушла на закате солнца, да так и не вернулась. И все были уверены, что ее украли фульбе, никто даже не был отправлен на поиски девушки. Родители ее страшно горевали, пока кто-то из жителей не нашел в лесу на вершине утеса калебас с ее одеждой и небольшую вязанку дров. Совсем рядом лежал камень, покрашенный ярко-желтой охрой.
Ведь все знают, что цветные камни – это следы гномов андумбулу. Поэтому, когда девять месяцев спустя на этом самом камне крестьяне обнаружили грудного младенца, всей деревне было понятно, что родился необычный ребенок, сын гнома и человеческой дочери. Это был мой отец. А его мать так и осталась жить где-то в скалах, исчезла навсегда.
С детства отец был необычным ребенком. Легко карабкался по скалам, бегал быстрее всех, мог есть ядовитые грибы, от которых другие дети страшно болели. Он рос без родителей и сам был вынужден добывать себе еду, и подчас его дед и бабка сами не знали, чем питается их удивительный внук. Но главное, он часто и подолгу пропадал где-то в пещерах на плато, за что его страшно невзлюбили жрецы. Старый хогон требовал у его семьи немедленно изгнать ребенка из племени, а когда те не послушались, навел на их дома страшные болезни. Но как ни старались жрецы уморить самого сына гномов, ничего не получалось. В конце концов, покинутый и одинокий, он вынужден был уйти из своей родной деревни, провожаемый оскорблениями соплеменников. Но грех жрецов не остался безнаказанным: в ночь после ухода из деревни моего отца старый хогон неожиданно умер.
