Николай шёл очень быстро. Он виртуозно прыгал по камням, нагибался под ветвями стланика, обходил наиболее густые заросли. Тропа была хорошо набита, но вскоре начались бесконечные броды через Баронку, и тут проводник показал настоящее мастерство, с точностью угадывая места для переходов. Создавалось ощущение, что он ходил по этому пути каждый день!
— Ты сколько раз здесь бывал? — не удержавшись, поинтересовался Андрей.
— Раза четыре, — ответил впереди идущий Николай. — Тут главное — не упустить броды! В первый раз я намучился: тропу на камнях не видно, она скачет с одного берега на другой, короче, весь день прыгал!
Старые стоптанные сапоги Андрея ужасно скользили. Но он не хотел мочить единственные ботинки, ведь сегодня придётся в чём-то ехать в поезде, а затем ходить по посёлку. И Андрей, еле поспевая за проводником, много раз поскальзывался, терял равновесие и падал. Николай не оборачивался на грубые слова, невольно вылетавшие в эти моменты из его уст. Он был озабочен одним единственным — бродами через реку. Он растворился в тропе, в этом ужасном пути, в бесконечно льющем дожде! И Андрей всеми силами старался не отставать от своего товарища, хотя давалось ему это с огромным трудом.
В одном месте, где Николай переходил через реку, прыгая по большим скользким валунам, Андрей, старающийся с точностью повторять все его движения, не рассчитал и промазал ногой мимо одного из камней. И тут же всем телом угодил в воду, больно ударившись коленкой и рукой.
Николай, услышав позади себя грохот, только крикнул, не оглядываясь:
— Живой?
— Да! — с остервенением прорычал Андрей, подымаясь и продолжая бежать вперёд уже по воде, не обращая внимания на то, что сапоги заливает через верх. На самом деле, разницы, где идти, давно никакой не было. Он промок до последней нитки, по спине и груди лились потоки холодной и противной воды, а портянки можно было выжимать каждые две минуты. Он не сетовал на дождь, на погоду, но у него вдруг появилась какая-то незнакомая ему до этого злость на Виктора, по чьей милости ему приходилось терпеть все эти «прелести жизни»!
«Кто тебя просил лезть к этому ручью? Ты ведь сам мне постоянно повторял: “Главное — осторожность и внимание!” И где была твоя осторожность, когда ты пошёл снимать свой дурацкий ручей? Ты о чём-нибудь подумал, кроме фотографии, ты обо мне подумал?..»
Через минуту Андрей слегка успокоился и уже ругал себя за то, что даже в мыслях позволил себе так рассуждать. Конечно, это с каждым могло случиться, никто не застрахован от несчастья. Вот только интересно, Виктор смог бы точно так же, как он сейчас, бежать за Николаем по камням?.. На этот вопрос Андрей затруднялся ответить. Ему казалось, что у его товарища давно бы закончились терпение и силы!
На короткое время тропа отошла в сторону от Баронки и потянулась по небольшой мари.
— Тут слева ручей впадает, лучше здесь обойти! — сказал Николай, продолжая свой неутомимый бег.
Марь от дождя напиталась влагой, и ноги проваливались в мох до колена. Николай замедлил шаг.
— Скоро изба. Там немного передохнём! — обнадёжил он Андрея.
Но Андрею было уже абсолютно всё равно. В нём появилось тупое безразличие к происходящему, он думал лишь о том, что сегодня этот этап мучений должен закончиться. И мысль не давала ему сдаться, заставляла сжать зубы и идти вперёд. Он устал не от сегодняшнего пути, а от своих бесконечных переживаний за Витьку, от постоянного напряжения, в котором он находился целую неделю, от того, что до сих пор не был уверен, всё ли он сделал так, как нужно!
За марью последовал участок кедрового стланика. Николай, не сбавляя темпа, успевал срывать свободными руками находящиеся в их досягаемости шишки. Андрей, глядя на него, усмехнулся и попробовал повторить действия проводника, но из пяти шишек, за которыми он потянулся, в руке оказалась лишь одна.
— Рождённый ползать — летать не может! — проговорил он вслух известную поговорку, примерив её на себя.
Так, не останавливаясь, они шли уже три часа. Дождь не прекращался. Андрей переживал, что, несмотря на чехол и двойной полиэтилен, в рюкзаке намокнет отснятая фотоплёнка. Но сделать с этим он всё равно уже ничего не мог, поэтому решил довериться судьбе и не тратить время на перекладывание вещей.
Наконец, заросли стланика закончились, и путники вошли в тайгу, состоящую из невысоких лиственниц и ёлок. Под кронами деревьев дождь был не таким сильным, и Андрей с облегчением вздохнул. Любая перемена воспринималась им как отдых.
Николай замедлил шаг и оглянулся:
— Тихо, смотри сюда!
Андрей подошёл к Николаю и увидел впереди на тропе большую птицу, важно идущую им навстречу.
— Глухарь? — шёпотом спросил Андрей.
— Да, петух, — ответил Николай и немного отошёл в сторону, чтобы Андрею было лучше видно.
Глухарь был огромным! Он неторопливо вышагивал по тропе, с интересом глядя на двух людей, стоящих впереди. Вид у него был гордый и независимый. Расстояние до него не превышало пятнадцати метров. Андрей никогда так близко не видел глухаря, тем более спокойно прохаживающегося по тропинке, и был поражён его красотой, величием и размерами.
«Боже, какое прекрасное творение природы! Сколько в нём грации и силы, гармонии и достоинства!» — подумал он.
Будто прочитав мысли Андрея, глухарь повернулся вокруг своей оси, тряхнул огненно-красным хохолком на голове и пошёл обратно. Николай сделал шаг вперёд. Неожиданно птица встрепенулась и, разбежавшись, взмахнула крыльями. Было ощущение, что взлетает вертолёт! Звук крыльев, задевающих ветки, вместе с недовольным криком, вырвавшимся из груди глухаря, поразили Андрея ещё больше. Глухарь казался просто гигантским!
— А представляешь, если взлетят сразу тысяча глухарей, о которых рассказывал бывший лётчик? Всех вокруг убьёт ударной волной! — весело сказал Николай, глядя вслед улетающему глухарю.
— Да они полтайги снесут! — засмеялся в ответ Андрей. — Я тоже с трудом верю в эту историю с глухариным током!
— О чём и разговор, — укоризненно промолвил проводник и двинулся дальше.
Метров через пятьсот путники подошли к зимовью. Изба располагалась на небольшом островке посредине Баронки. Место было сырое, и Андрей не понимал, почему для строительства охотничьего зимовья люди выбрали такой странный участок.
— Здесь растёт самая сладкая жимолость! — сказал Николай, подходя к кусту и срывая с него несколько спелых фиолетовых ягод. — Попробуй!
Андрей очень любил эту кисло-горькую таёжную красавицу. Особенно много жимолости он встречал в Восточном Саяне. Там его товарищ, Женя Хлебников, делал из неё потрясающие спиртовые настойки! Будучи равнодушным ко всем видам алкоголя, Андрей не мог удержаться, чтобы не испробовать получающегося из неё напитка. Но много свежей ягоды он съесть никогда не мог — желудок выворачивало наизнанку от горечи, присутствующей в ней. Попробовав жимолость, на которую указал Николай, Андрей очень удивился. Она действительно была необычайно сладкой! Не теряя неподражаемого аромата, местная ягода содержала какое-то небывалое количество сахара.
