«Главное — не попасть в неё ногой!» — подумал он мимоходом.
Хотя солнце уже давно покинуло это место, мокрый камень переливался множеством оттенков, создавая ощущение небывалой насыщенности цвета. Виктору хотелось подойти как можно ближе, поскольку на фотоаппарате стоял широкоугольный объектив. Глядя в глазок камеры, он подыскивал удобный ракурс и постепенно смещался к ручью. Ещё немного надо было сдвинуться, хотя бы полметра!..
И тут Виктор ступил на зелёную слизь. Только секунду назад он специально смотрел вниз, но, видимо, не заметил её!
Нога выскользнула вперёд, он сильно ударился спиной о каменную плиту и начал съезжать.
В первые секунды он даже не понял, что именно произошло, и надеялся, что сейчас ухватится за что-то и сможет встать. Но руки беспомощно скребли по поверхности и не находили ни одного выступающего камня, ни единого кустика или травинки. От неудачных попыток схватиться за что-либо на пальцах с хрустом ломались ногти, шероховатая, как наждачная бумага, каменная плита сдирала кожу на оголившейся спине. И тут Виктор осознал, что уже ничего не сможет сделать, что ему не остановить это стремительное движение вниз!
Скорость увеличивалась с каждой секундой. Его бешено трясло на неровностях плиты, от вибрации разум стал отключаться, всё вытеснила невыносимая физическая боль. Он только успел подумать о том, что сейчас его разгонит, подбросит на очередном водопадном уступе и швырнёт на камни. Мысль эта была простой, понятной и не вызывала никаких эмоций, кроме какой-то детской обиды на собственную беспомощность. И ещё он помнил, что где-то рядом находится Андрюшка…
Но в следующее мгновенье страшный удар пополам сложил горящее от боли тело, превратив его во что-то маленькое и не имеющее к нему никакого отношения, и чёрная, обитая бархатом, дверь захлопнулась перед глазами.
После этого время потекло совершенно по-иному. Множество картинок в голове то возникали, то исчезали, не оставляя следа. Это было что-то отстранённое, напрямую не связанное с его жизнью, но дорогое сердцу, согревающее материнской заботой, как в детстве. Секунды растягивались в минуты и часы. Он видел очень странный, но не страшный сон. В нём присутствовали незнакомые люди, говорящие голосами жены, отца, его родного брата, Андрея. Их внешнее отличие от реальных людей, которых он хорошо знал, не вызывало какого-то удивления или испуга. Просто так вот они изменились, такими стали, но это ничего, это нисколько не мешало им общаться. Затем он увидел какие-то горы с высоты птичьего полёта. Они тоже не были похожи ни на одни из известных Виктору гор. Но при этом он почему-то чувствовал, что места ему хорошо знакомы. От кого-то тихо, будто сказанное на ухо, прозвучало слово «Саяны», и Виктор обрадовался, что ему подсказали. Конечно, это Саяны, правда, совсем не похожие на те, которые он когда-то видел, но сейчас это не имело значения. Скорее всего, он ошибался тогда, раньше, а теперь ошибки быть не может — Саяны именно такие! Вообще казалось, что сейчас всё происходящее истинно, что он узнал какую-то тщательно скрываемую от него тайну, объясняющую буквально всё — его жизнь, жизнь близких ему людей, дорогие сердцу места, с которыми связаны те или иные события. Будто открылось наконец настоящее лицо этого запутанного мира, и лицо это оказалось знакомым, хотя и имело необычные очертания. Ясность ощущалась не на уровне сформулированной мысли, а где-то внутри, и она отзывалась в унисон настроенным инструментом, натянутыми до определённого состояния струнами, совпадала с неким камертоном, о существовании которого Виктор лишь догадывался. Но теперь-то уж он непременно перенесёт это знание в обычный мир, туда, где всё так запутано, обманчиво и сложно.
Эти и ещё множество каких-то обрывочных, но светлых мыслей, сменяя друг друга в логичной и необъяснимой последовательности, проносились в голове, оставляя взамен пустоту.
Потом вдруг несколько раз что-то вспыхнуло перед глазами, и вначале сделалось тепло и сладко во рту, а потом всё тело как будто ошпарило кипятком! Виктор почувствовал обжигающую боль в правом колене и, наконец, открыл глаза и увидел совсем рядом лицо Андрея. Тот держал его под мышки и куда-то тащил. Каждое прикосновение правой ноги к чему-либо — к камню, к веткам, к телу Андрея — вызывало острую пронизывающую боль, от которой затуманивался разум, и на мгновение Виктор вновь оказывался в другом мире, где время текло по-иному. Но провалы становились всё реже и реже, и постепенно Виктор приходил в сознание.
Почему-то больше всего поражало лицо Андрея — оно было искажено страшной му́кой, из глаз крупными каплями текли слёзы, а губы постоянно шептали одну и ту же фразу:
— Господи, Витька! Дорогой мой, как хорошо, что ты живой, как хорошо!
Виктор старался помочь Андрюшке перемещать своё непослушное тело, но это плохо удавалось. Наконец, они оказались на сухом месте среди кустов ольшаника и мелких берёзок. Андрей прислонил друга к стволу одного из деревьев и стал своим платком протирать его голову. С удивлением Виктор увидел, что совершенно белый платок в руках Андрея становится красным.
У Андрея из глаз продолжали литься слёзы. Виктора это почему-то раздражало. И ещё раздражало, что Андрей всё время что-то делает с его головой, которая беспокоила его меньше всего.
— Там всё нормально, вот только правая нога… — сказал Виктор, сам удивившись, насколько теперь сложным оказалось произносить обычные слова.
И тут его вдруг затрясло от холода. Озноб был таким сильным и нестерпимым, что он не выдержал и попросил:
— Костёр бы развести!
После этих слов Андрей куда-то надолго исчез. А холод продолжал сдавливать голову и тело, проникать всё глубже внутрь, и казалось, ещё немного, и он доберётся до сердца — и тогда всё закончится. У Виктора создалось впечатление, что прошло очень много времени. Но когда он вновь ощутил реальность, рядом с ним уже горел небольшой костер, а Андрей опять что-то делал с его головой.
— У меня не болит голова — только нога! — с трудом проговорил Виктор, с сожалением отметив, что Андрей никак не может его понять.
Следующей картинкой, возникшей перед Виктором, была та, в которой Андрей снимал с него всю мокрую верхнюю одежду и взамен надевал что-то сухое и тёплое.
— Сейчас я тебя переодену и, пока не наступила ночь, пойду за медикаментами и спальниками, — сказал Андрей чужим голосом.
Виктор догадался, что друг отдал ему свою одежду, поскольку сидел рядом с ним в одной жилетке на голое тело.
— Ты замёрзнешь, — тихо произнёс Виктор.
— Нормально, я согреюсь в пути, — ответил Андрей, и глаза его вновь сделались влажными. — Витька, чёрт побери, ну как же это! Что же ты натворил?
Но Виктор не знал, что ему отвечать. Он и сам не очень понимал, что именно произошло. Ясным оставалось только одно — двигаться самостоятельно он не может, скорее всего, повреждена нога. Но насколько всё это серьёзно?
Кроме правой ноги сильно жгло спину — от шеи до самого копчика. Похоже было, что там просто не осталось кожи, и оголённое мясо чувствовало каждое дуновение ветерка, каждый изгиб коры дерева, к которому Виктор был прислонён.
