Из разговоров туристов он понял, что они уже купили билеты и сегодня уезжают из Чары. И у Андрея вдруг защемило сердце, наполнившись какой-то неведомой ему грустью и тоской. Он с удивлением и нежностью смотрел на Настю, слушал её весёлый громкий смех и с каждой минутой всё яснее понимал, что не нужно ему сейчас ничего говорить, не нужно ещё раз вторгаться в чужую жизнь. Он и так, помимо воли, принёс ей немало хлопот, заставил изменить планы и пережить многие испытания и трудности. Больше они никогда не увидятся, и Настя наверняка будет вспоминать о выпавшем на её долю приключении, как об одном из незначительных эпизодов стремительной и насыщенной событиями молодости. И к чему теперь слова, нелепые обещания о возможных встречах, шаблонные фразы людей, прощающихся как бы на время, а на самом деле навсегда?
И Андрей, пользуясь тем, что его так никто и не узнал, тихо прошёл совсем рядом с Настей и скрылся в здании гостиницы.
* * *
Проснулся Андрей оттого, что кто-то долго и настойчиво стучал. Он открыл глаза, взглянул на часы, удивившись, что уже почти девять, наскоро оделся и открыл дверь.
— Вам Короленко из МЧС звонит, говорит, срочно! — сказала уже знакомая Андрею девушка-администратор.
Андрей спустился в вестибюль, взял трубку телефона и услышал знакомый баритон Анатолия:
— Разбудил?
— Да, я что-то до утра заснуть не мог, всё мылся и стирался, — ответил Андрей.
— Значит, так. У Лесненко многочисленный закрытый перелом коленного сустава и гематомы по всему телу. Вчера ему наложили гипс, но врачи говорят, что надо было раньше это делать, кости уже начали неправильно срастаться!
— Всё-таки перелом! — вздохнул Андрей. — Я так и думал.
— Ты сегодня в Чару приедешь?
— Да, обязательно, надо кое-какие вещи Витьке передать, а потом я хотел зайти к тебе.
— Добро. Записывай адрес.
Андрей записал, поблагодарил администраторшу и поднялся к себе в номер.
«Вот так. Многочисленный закрытый перелом! — рассуждал он, закуривая сигарету и садясь на кровать. — А Ваня сказал — вывих! Ладно, главное — он в больнице. Надо узнать, когда можно будет его оттуда забрать, не сидеть же здесь целый месяц? Всё равно лечиться придётся в Москве!»
Андрей заварил себе кофе, умылся и начал думать о том, как построить сегодняшний день. Пока он одевался, в дверь опять постучали. Это оказался Николай.
— Привет, дорогой, чайку попьёшь? — предложил ему Андрей.
Николай согласился. Он выглядел чистым, посвежевшим и весёлым.
— Лодка хорошая. Я её уже накачал, проверил. Спасибо! — сказал он, громко втягивая губами горячий напиток.
— Хорошо, что ты пришёл. Заберёшь кое-какие продукты и чистую фотоплёнку! — и Андрей кивнул в сторону объёмного мешка, специально приготовленного для него.
Николай покачал головой:
— Андрюх, а ты уверен, что тебе самому ничего не понадобится?
— У нас и так — целый вагон вещей, я уже всё упаковал, что нужно, — сказал Андрей и посмотрел в улыбающиеся глаза великого таёжника. Ему было очень приятно доставить хоть какую-то радость Николаю, и он заметил, что своим подарком отчасти достиг цели.
Потом Андрей попросил найти Серёгу Баранова и Валеру и пригласить их на небольшой ужин. Ему хотелось выпить с друзьями по рюмке в честь окончания всех мучений. Правда, он не был большим профессионалом в организации импровизированных банкетов, но как отблагодарить друзей по-другому, он не понимал.
— Только вот, где нам собраться — я не знаю, — сказал в заключение Андрей.
— У Серёги. У него новая квартира в пятиэтажке, он будет не против, — предложил Николай.
— Хорошо, ты тогда пригласи всех часам к шести, а закуску и прочее я принесу. Давай, я буду у тебя в половине шестого, и мы пойдём к Серёге!
Потом Андрей рассказал о новостях из больницы. Больше всего Николя возмутило то, что медбрат ничего не сделал ещё там, у водопада, хотя с собой у него в аптечке был и гипс, и обезболивающие, и многое другое.
— Ладно, Коль, парень сам еле живой оттуда вернулся, а ты говоришь — гипс, — пытался Андрей оправдать медбрата.
В десять часов Николай, забрав мешок с подарками, направился домой, а Андрей поспешил в сберкассу, где, к счастью, получил деньги от Фролова и теперь мог себе позволить сходить на ближайший рынок.
Там он приобрёл Виктору несколько пар носков, нижнее бельё, полотенце, кружку, кипятильник и тапочки. Затем набрал всяких гостинцев и в магазине купил бутылку коньяка. Её он решил подарить Анатолию Короленко, поскольку вряд ли тот согласится ехать вечером в Новую Чару. Когда все закупки были сделаны, он отнёс их в номер и пошёл в столовую завтракать.
Его встретила всё та же повариха. На лице её расплылась улыбка, она отметила, что он гораздо моложе выглядит без бороды, и, не задавая лишних вопросов, положила огромную порцию рисовой каши с двумя бифштексами.
— Я это, наверное, не съем! — засомневался Андрей.
— Да ты посмотри — какой худющий! Жена домой не пустит, так что старайся! — попыталась шутить повариха, и Андрею пришлось взять тарелку и, давясь, уничтожить всё, дабы её не обидеть.
У вокзала он взял машину до Новой Чары. Водитель оказался знакомым, он уже подвозил спасателей перед вылетом на Удокан. Они поздоровались, и Андрей попросил его подбросить до больницы.
— Я слышал, у твоего друга какой-то ужасный перелом, — сказал водитель и показал новый номер местной газеты, в которой была размещена статья под названием «Падение со взлётом».
Андрей пробежался глазами по статье, отметив, что в ней уже гораздо больше правды, чем в предыдущей, и удивлённым голосом сказал:
— Как у вас тут оперативно пресса работает! Я только час назад узнал, что товарищу наложили гипс, а статья уже вон, напечатана!
— Что ты хочешь, посёлок маленький, новостей не так много, надо же чем-то полосы занимать, — объяснил водитель.
За четыре дня, прошедших с того момента, как спасатели улетели из Чары, окружающие дорогу пейзажи приобрели ещё более осенний вид. Мари сделались пунцово-красными, а берёзки и лиственницы — ярко-жёлтыми. Природа раскрасила Забайкалье, не скупясь на цвета и не боясь показаться нереально красивой. Вот бы сейчас поснимать где-нибудь на Кодаре или в Чарской пустыне! Жаль, камеры нет, а фотоаппарат не передаст всей живости ландшафта, всей его удивительной изменчивости. Андрею нравилось, когда в кадре происходило движение облаков, выходило и пряталось солнце, начинался или заканчивался дождь. В этом, по его мнению, и заключалось настоящее документальное кино. И сейчас, когда проплывающие за окном машины пейзажи манили своей неповторимостью, в нём появился знакомый творческий зуд. Это Андрея радовало, значит, он становится прежним, он продолжает жить.
