Так, хаотично бредя по многочисленным улицам, она оказалась в большой толпе людей. На рыночной площади, где, несмотря на утро, столпилось много людей, одни продавали, другие покупали, торгуясь и выпрашивая, другие проходили мимо, не без интереса поглядывая по сторонам. В этом хаосе и разнообразии запахов, казалось, что Розу никто не замечал. Всем было не до ее внешности, каждый был занят поисками покупок и продажей своих товаров.
Роза увидела у стены какого-то здания играющих ребятишек. Ее привлекли эти маленькие люди. Дело в том, что она не видела еще людей маленького роста. Но она догадывалась, кто они. Ведь, и медведь, и леопард, и утка имеют своих детенышей. Они безобидны, не агрессивны, меньше ростом, чем их родители, и все время хотят есть. Корм им приносят родители, взрослые особи. Роза стояла и наблюдала за маленькими человеческими детенышами. Она любовалась и удивлялась их размерам и детским, беззаботным играм, в отличии от взрослых, встречающихся ей людей. Она необычно наклонила голову набок и молча наблюдала за повадками ребятишек. Иногда их движения и озорство приводило ее в чувство радости и она вместе с ними весело смеялась. Ребятишки так же обратили на нее внимание и, прекратив играть, подошли к ней, обступив ее со всех сторон. Они рассматривали и дотрагивались своими маленькими ручками до волос, роскошно и пышно опускающихся чуть ниже ее плеч. На ней были одеты короткие шорты и футболка. На футболке спереди виднелись иероглифы. Это было название клинике с ее адресом. Когда-то профессор издал указ, что каждый пациент должен был носить одежду с адресом клиники, на тот случай, если пациент, находясь в тяжелом психическом состоянии, убежит из клиники. Бывали случаи таких побегов и беглецов возвращали в клинику к профессору.
Роза радостно приняла подошедших к ней ребятишек. Она не понимала их речи, так как Вильям общался и учил ее лишь английскому языку. Профессор также, чтобы не нарушать привычный для нее язык общения, начатый Вильямом, приказал медсестре и санитарке в общении с ней использовать лишь английские слова и не переходить на китайские.
Мимо ребятишек прошел носильщик с корзиной, которая издавала приятный запах испеченного хлеба и свежих рисовых лепешек.
Несколько детей не могли не обратить внмание на привлекательный запах, и они повернули головы, уныло сопровождая взглядом носильщика. Розу, обладавшую повышенным и высокоразвитым обонянием, также привлек этот дивный запах еды. Она посмотрела на детей и сразу поняла, на что они обратили внимание. Они хотели есть, потому что были голодны. «Здесь сотни людей, но никто не заботится об этих человеческих детенышах», — подумала Роза, скорее чувственно по наитию и инстинктивно, нежели проговаривая эту мысль. — «Они голодны, им нужна пища». Обычно Роза питалась в горах свежим мясом, добывая его лично. Тут она вспомнила, что Вильям не любил сырого мяса. Когда он хотел есть, то мясо попадало в огненное пламя, которое он неким странным и неведомым ей способом вызывал и управлял. Она не могла вызвать это пламя, но здесь на рынке она видела какой-то странный предмет с небольшим отверстием в нем. Из этого отверстия она видела выходящие языки такого пламени. Она взяла мальчика за руку и повела к этому предмету. Остальные дети также последовали за ней. Она сказала слово «Идти» по-английски, как учил ее Вильям, и дети последовали за ней и ее жестами, хоть и не поняли ее слова. Здесь, у печи, она оставила их и направилась к небольшому вольеру, внутри которого находились куры. Она переступила ограду и ловко поймала одну из птиц. Продавец, следя за быстрыми и ловкими движениями незнакомки, разинул рот от удивления и наглости рыжеволосого покупателя.
— Да как ты смеешь! — заорала женщина. — А ну, вернись! Немедленно вернись! Эй, ты!
Роза не обращала никакого внимания на крики позади себя. Она подбежала к ребятишкам, стоящим у печи и быстро, скрутив голову птице одним движением, бросила тушу в открытое отверстие, из которого выходили языки пламени.
На повышающиеся крики и приближающихся людей к Розе, ребятишки тут же среагировали бегством. Маленькая девочка подбежала к Розе и дернула ее за руку, отвлекая от пристального взгляда в отверстие печи.
— Бежим! Скорей! — и девочка дернула ее за руку, увлекая Розу за собой.
Роза пыталась показать ей, что, сперва нужно дождаться, пока мясо птицы будет готово для употребления, а затем съесть его. Но, увлекаемая девочкой, она невольно последовала за ней. Роза обернулась и увидела разъяренную толпу — человек шесть женщин и мужчин, бегущих за ними и что-то дико кричащих им вслед.
— Держи вора! Она украла курицу! Держи ее! Она воровка! — таковыми были слова бросившихся в погоню людей. Толпа уже из десяти человек, размахивая руками и преследующая беглецов дикими криками, а иногда неприличными словами, увязалась за беглецами.
На перекрестке двух улиц ребятишки побежали налево, а девочка остановилась и указала Розе путь в другом направлении. Они обе повернули направо. Скрывшись от толпы, преследующей их, Роза быстро забежала с девочкой в открытую дверь какого-то дома, похожего на амбар и, оставив ее там, за мешком, выбежала на улицу и, перейдя ее, запрыгнула на стену, зацепившись руками за верхнюю панель окна. Ловко, на глазах уже появившейся толпы преследователей, пополнившей свои ряды еще на пять человек, она забралась на крышу дома. Поднявшись еще выше она по крыше дошла до карниза с противоположной стороны дома, увлекая по улице за собой толпу разбушевавшихся горожан, она ловко с мастерством лучшего гимнаста или хищной кошки, перепрыгнула на крышу соседнего дома. Внизу раздался возглас удивления. Преследователи явно не ожидали от этой юной рыжеволосой и зеленоглазой девушки такого проворства и смелости. Роза легко с изяществом и грацией леопарда преодолевала по крышам зданий одно препятствие за другим, ловко перепрыгивая с одной крыши на другую, поднимаясь выше и опускаясь ниже. Толпа уже не издавала криков оскорбления и удивления, толпа не только поубавилась в численности, но и преследователи, самые сильные и выносливые из них, начали тяжело дышать, уставая и спотыкаясь о препятствия и встречающихся у них на пути прохожих. Наконец, толпа отстала от беглянки и осталась далеко позади, успокаивая свое сбившееся дыхание, давление и нервы, люди расходились и возвращались к своим повседневным делам, делясь между собою теми событиями, участниками которых они оказались.
Пробежав легкими, босыми ногами по крышам зданий Чженчжоу еще десять минут, она остановилась, ее дыхание слегка участилось. Внимание ее зеленоватых глаз было приковано к необычным для города, но известным ее памяти зданием. Она смотрела на даосский храм, расположенный у нее на пути. Его остроконечная крыша, поднимающаяся волнами вверх, распускала свои утонченные в краях крылья к основанию. Все уровни этого сооружения были расписаны орнаментом великолепных разноцветных и разнообразных утонченных рисунков с роскошной и тонкой работой художников и мастеров по дереву. Эти работы китайских мастеров не имели цены, они были выполнены с непревзойденной точностью и завидным трудолюбием. Разноцветная крыша в виде пагоды отбрасывала на соседние здания причудливые тени, купаясь в лучах теплого весеннего послеобеденного солнца.
