– И почему мама меня оставила, а Славу решила воспитать? Неужели я была ей не нужна? – Я тяжело сглотнула, и горечь предательства осталась на языке. Я не могла понять мотивов этой женщины: не важно, что произошло и как все вышло, но она не имела права меня оставлять. Хоть это и было очень глупо, но я немного завидовала Славе, тому, что он видел, трогал, ощущал нашу мать.
– А мне интересен вот какой вопрос, – неожиданно заговорил Велиар. – Почему твой биологический отец не стал тебя воспитывать, не забрал тебя к себе? Зачем нужно было отдавать тебя в приемную семью?
– Может, он вообще не знал о моем рождении…
– Ну да, ну да… – рассеяно проговорил парень, и я поняла, что он очень устал. Тогда я решила его больше не беспокоить. Тихо поднялась, собираясь пойти сполоснуться и переодеться, но не успела далеко отойти, как Велиар резко схватил меня за руку и, неотрывно глядя в мои глаза, негромко проговорил:
– Спасибо, – и оставил совсем невесомый поцелуй на моих губах, а потом выпустил мою руку из своих горячих пальцев.
Чуть засмущавшись, я его оставила. Взяла у входа вещи, которые он мне принес, и заперлась в ванной, хотя сейчас я не сомневалась в том, что Велиар меня не потревожит. Я долго стояла, прислонившись спиной к двери, и нервно ощупывала губы. Самый невинный поцелуй из всех, подаренных мне Велиаром, выворачивал мою душу наизнанку, похлеще любой мясорубки.
Брезгливо стянув с себя ненавистный костюм, который сплошь покрывали пятна крови, я бросила его у порога и, не спеша помывшись, вернулась в комнату.
– Ты неплохо выглядишь для той, которая завтра должна умереть.
– Да уж. – Я поежилась и обняла себя руками, еще раз осмотрев свое одеяние.
– Прости, в этом месте трудно найти что-то приличное, поэтому я принес свои вещи.
Мои босые ноги утопали в широченных хлопковых штанах, а тело – в такой же безразмерной футболке, которая так и норовила сползти с одного плеча. Я взяла со столика расчёску и уселась на кровать, подогнув под себя ноги. Простыни Велиар уже успел сменить; сам он опять стоял возле окна и рассеянно смотрел вдаль. Я не стала его тревожить и начала равномерно водить расчёской по волосам. И вздрогнула, когда Велиар неожиданно заговорил:
– Когда я родился, я был слишком слабым, и Астар хотел от меня избавиться. Я знаю это, – парень потер переносицу, как будто воспоминания давались ему нелегко, – потому что любое событие, происходящее в этих стенах, записывается и потом тщательно анализируется. Астар не видел во мне потенциала, не видел того, кто сможет стать его правой рукой, кто вместе с ним сможет править. – Он резко стукнул кулаком по окну и замолчал.
Я не понимала, почему именно сейчас он решил выговориться. И не стала спрашивать или перебивать, боясь спугнуть момент его исповеди. Этот момент доверия был неоценимым подарком для меня.
Через минуту парень продолжил:
– Не знаю, почему, но Астар все же дал мне шанс, и я его с благодарностью принял. Я всегда и везде неотступно за ним следовал, я старательно и преданно выполнял его поручения, даже если мне они не нравились и мне приходилось через себя переступать. – Он тяжело выдохнул и болезненно сморщился, как будто бередил застаревшую рану. – Это первый раз страшно убить человека, а потом ты просто привыкаешь и перестаешь считать, сколько невинных жизней отняли твои руки. – Велиар опустил взгляд и неистово сжал кулаки. – Когда, наконец, открылись мои способности, радости Астара не было предела. Он на всех и каждом их проверял, испытывал меня. Правда, после этого люди умирали, так как мой секрет должен был таковым и оставаться. Даже случайный рассказ моим друзьям приводил к печальным последствиям… Так я лишился всех друзей. Чтобы как-то отвлечься, я стал заниматься металлом, он полностью заменил мне общение с друзьями и стал моим единственным другом. Я тебе показывал кузницу, ты должна помнить. Это мое святилище…
Я неуверенно кивнула, хотя парень на меня не смотрел.
– Время шло, но люди продолжали меня сторониться, а ровесники опасливо обходили стороной. Причина всегда была одна и та же: боязнь за свою жизнь. В принципе, я их понимал и успокаивал себя тем, что у настоящего правителя не должно быть друзей и привязанностей. Никаких слабостей. И меня стала устраивать та ситуация, заложником которой я стал.
Теперь я начала понимать, откуда берет свое начало замкнутость и отстраненность Велиара и его зажатость в общении. Тем не менее, он продолжал:
– Радости Астара не было предела. Он не мог ожидать, что его сына начнут бояться с детских лет. Единственный, кто не боялся и оставался моим другом, это Славдий: он много раз пытался на меня повлиять и говорил, чтобы я жил своим умом, чтобы я ни к кому сильно не привязывался и не доверял. И я каждый раз смеялся над его словами. Тогда мне казалось бредом то, что он говорил, и я думал, что он делает это специально, так как ревнует меня к отцу. Думал, что он специально хочет отдалить меня от него, и я начал противиться этому, сделав Славдия своим врагом номер один.
– А что же Астар?
Велиар задумчиво посмотрел на меня, и я уже подумала, что он не ответит.
– Ничего. Он гордился мной. Реально гордился. Обучал меня сам большую часть времени. Он учил расширять свои способности, учил манипулировать людьми. Потом я стал частым гостем в его лабораториях. Славдия это злило, но тогда я не понимал, почему. Я все списывал на ревность, на то, что он переживает, что отец проводит со мной больше времени. Ты не представляешь, какая лютая ярость вспыхивала в глазах Славдия, когда я с гордостью начинал рассказывать о том, что мне ввели новый препарат или что-то подобное.
Внутри меня все сжалось, внутренности похолодели.
– Не надо, Мира, я знаю, о чем ты думаешь. Этого уже не изменишь.
Я тихонько поднялась с кровати и бесшумно подошла к нему. Встала рядом, вглядываясь туда, куда был устремлен печальный и полный боли взгляд парня.
– Ведь ты, наверное, не понимаешь, почему тебя держат здесь, а не в обычной камере. – Велиар перевел свой взгляд на меня.
– Вообще-то я задавалась таким вопросом, но, естественно, ответа не нашла. Может, чтобы поиздеваться надо мной напоследок… типа мнимая забота или что-то типа того. – Я неуверенно пожала плечами.
Велиар вымученно рассмеялся, и по моей спине пробежали мурашки.
– Разве ты еще не поняла? Это очередная проверка!
– Для кого?
– Конечно, для меня. Проверка моей силы воли. Он знает и понимает, как я к тебе отношусь, знает, что ты стала для меня значить гораздо больше, чем просто объект, который откроет портал. В итоге он выяснит, буду ли я так же предан я ему, когда тебя не станет, не поменяется ли мое к нему отношение, не сломает ли это меня. Тогда с уверенностью можно будет сказать, перейду я на новый уровень его доверия или буду раздавлен.
От такой откровенности я не находила слов.
– Неужели я что-то для тебя значу?
