– Но это же грабёж! Мы договаривались о другой сумме! – пытался возразить Вань Шань, услышав перевод Мустафы.
Неожиданно комната командира Мухаммеда наполнилась вооруженными и весьма серьёзно настроенными людьми из его отряда, и Вань Шаню вместе с Донг Жо пришлось согласиться с озвученными условиями.
– Отлично! – произнёс командир Мухаммед, вручая Вань Шаню деньги, – А теперь о памятных подарках в честь нашей дружбы, – торжественно произнес он, доставая книги и холщёвый мешок. – Я вижу, Вань Шань, что у тебя очень большая семья, такая большая, что не влезет в обычную машину! – очень торжественно начал Мухаммед, – И ты знаешь, я очень долго думал об этом, и решение было найдено! – продолжал он, делая паузы, чтобы Мустафа смог перевести его речь. – Я решил тебе подарить очень ценную книгу, которая совершенно случайно попала мне в руки, там очень много разных чертежей, по которым ты легко можешь собрать самолёт и беспрепятственно возить свою семью на рынок за бананами! – произнёс командир Мухаммед, торжественно вручая Вань Шаню книгу Аль-Фаруха. – А тебе, уважаемый Донг Жо, в знак нашей памятной встречи я дарю прекрасную книгу восточной моды, изучив которую и приодевшись в описанные здесь наряды, ты с лёгкостью сможешь кружить головы вот таким вот женщинам, – открыв книгу, продемонстрировал командир Мухаммед рисунки обнаженных женщин, а затем и самого Аль-Мажнуна в остроконечном колпаке, халате и остроносых сандалиях с загнутым верхом, занятого похищением фиников у торговцев. – И, к твоему великому счастью, уважаемый Донг Жо, у меня совершенно случайно оказался такой наряд! – выкладывая колпак, халат и сандалии из холщёвого мешка, произнес командир Мухаммед, попыхивая серебряной трубкой.
Видя, что торг более не уместен и сделка завершена, Вань Шань и Донг Жо, сложив книги и одежду в холщёвый мешок, умело, как, впрочем, и все китайцы, изображая улыбки радушия, со словами «Спасибо тебе, о, великая командира!», быстро выскочили из дома.
– Вань Шань! Нужно отсюда поскорей выбираться! – крикнул брату Донг Жо, запрыгивая на осла.
– Вези нас скорей, хитрая чёрная мальчика, на железный дорога! – кричал появившемуся в дверях Мустафе, негодуя, Вань Шань, сидя верхом на осле и нервно болтая короткими ножками.
– Мы уже отправляемся, о, великая китайская командира! – ответил погонщик Мустафа, прикрикнув на ослов.
Вечером того же дня, расплатившись с погонщиком Мустафой, братьям Вань Шаню и Донг Жо после долгих часов ожидания всё-таки удалось запрыгнуть на площадку между вагонами сбавившего ход товарного поезда.
Добравшись на рыбацком сейнере от мавританского города Нуакшот до Сенегала и проведя там ещё ряд относительно удачных бизнес-операций, братья Вань Шань и Донг Жо оказались в Республике Буркина Фасо
[33], где им не по своей воле пришлось задержаться.
Три года спустя братья Вань Шань и Донг Жо, освободившись из тюрьмы провинциального города Кунгуду Республики Буркина Фасо, куда они были помещены за попытку подкупа фальшивыми долларами начальника местной полиции, полные решимости прекратить своей маленький бизнес в Африке и начать новый, более прибыльный, в родном Китае и его окрестностях, покупали в кассах местного аэропорта два билета рейсом «Уагадугу
[34] – Пекин».
Глава 3. Наследники древних манускриптов
Подельник
Зима середины 90–х годов. Сибирский уездный посёлок.
На заснеженную тайгу опустились сумерки. Холодный морозный ветер раскачивал тускло светящийся фонарь, висящий под козырьком входа в просторную сибирскую избу-ресторан.
Повесив свой потёртый армейский сюртук на плотно застрявший в массивном кедровом бревне нож разведчика, Леопольд Гульнарович, чуть менее года назад окончивший курсы для военного люда, собирающегося послужить за рубежом, мечтательно сидел за столом провинциального сибирского ресторана «Кедр». На плече Леопольда Гульнаровича, уютно примостившись и внимательно обозревая окрестности, восседал енот-полоскун Теодор, который менее года назад пришёл к Леопольду Гульнаровичу из таёжной чащи, да и прижился. Поначалу Леопольд Гульнарович пытался приобщить Теодора к стирке трусов, носков и прочего мелкого белья, но Теодора неумолимо, словно неведомой силой, тянуло в ресторан, и после непродолжительных препирательств со стороны таёжного обитателя Леопольд Гульнарович был вынужден уступить.
Покалывая грецкие орехи рукояткой легендарного американского армейского пистолета «Кольт 1911», он, время от времени хитро прищуриваясь сквозь початую бутылку водки «Распутин» с надписью на этикетке «Купишь ещё одну и узнаешь, как он подмигивает!», обращался к своему соседу, бурятскому военному по имени Бато
[35].
– Эх, Бато! А в Северном Шаолине
[36] всё по-другому! Да и народ там другой! Не то, что в Южном!
– Премного с вами согласен, Леопольд Гульнарович! Совершенно не тот народ! Никакого сравнения! – так же прищуриваяь, отвечал бурятский военный Бато, наливая себе почти до краёв, а Леопольду Гульнаровичу чуть меньше половины.
– Ты что же это вытворяешь, бурятский народный человек?! Ты зачем мне по Южному Шаолиньскому стилю наливаешь?! Что, решил, будто у меня здоровье чахлое?! Давай сюда мою Северную Шаолиньскую кружку, негодник! – внезапно распознав подвох, Леопольд Гульнарович схватил и залпом выпил наполненный до краёв стакан.
– Смотри, Бато! У нас в Северном Шаолине очень древние и суровые обычаи! – закусывая грецким орехом, погрозил пальцем Леопольд Гульнарович незадачливому бурятскому военному.
* * *
Вернувшись в родную часть в далёкий сибирский уездный посёлок, Леопольд Гульнарович в очередной раз, несмотря на его протесты и редкие стихийные митинги под окнами директора треста численностью в бригаду, всё-таки был назначен директором небольшого предприятия численностью в роту.
Пришедший чуть более года назад из далёкого уездного Забайкальского треста на должность директора треста Семён Петрович категорически не внимал, казалось бы, таким весомым доводам Леопольда Гульнаровича, как то: «Немедленно переведите меня в Форт Брэг, я уже с комендантом договорился, меня там ждут!», или «Эх, засиделся я здесь, а в Северном Шаолине для меня должность монаха-смотрителя выхлопотали!»
