Полицейский смотрел на меня. Глаза его были сощурены так, будто он пытался сфокусироваться на том, что уже отлично знал. Он прочитал и прослушал эти показания уже несколько десятков раз.
“Ты веришь в любовь? Любовь заканчивается. Веришь в свое сердце? Сердце останавливается. Нет? Ни в любовь, ни в сердце? Тогда, может быть, ты веришь в баб? Но ведь любая дырка когда-нибудь да высохнет. Веришь в свою жену? Как только у тебя закончатся деньги, она скажет, что ты уделяешь ей мало внимания. Веришь в детей? Как только ты перестанешь давать им на расходы, они скажут, что ты их не любишь. Веришь в собственную мать? Если ты не будешь ей вместо сиделки, она скажет, что ты неблагодарный сын. Слушай, что я тебе скажу: ты должен жить. Жить надо для себя. И для себя самих надо заслужить уважение – и уважать других. Семью. Уважать тех, кто вам нужен, и ни в грош не ставить тех, кто не нужен. Уважение завоевывает тот, кто может вам что-то дать, а теряет его тот, кто бесполезен. Быть может, вас не уважают те, кто чего-то от вас хочет? Те, кто боится вас? А когда вы ничего не можете дать? Когда вы больше ни для чего не годитесь? К вам относятся как к отбросам. Когда с вас нечего взять, вы и есть ничто”.
– Здесь я понял, – сказал мне полицейский, – что босс, этот итальянец, важная шишка, он в жизни много чего повидал. На самом деле много. Мексиканец не мог сам записать эту речь. Он ходил в школу до шестнадцати лет, и в Барселоне его отловили в каком-то игорном доме. А этот калабрийский диалект – как мог актер или какой-нибудь выскочка его спародировать? Если бы не бабушка моей жены, даже я бы не понял, что он говорит.
Я десятки раз слышал речи о нравственной мафиозной философии в показаниях раскаявшихся преступников и перехваченных разговорах. Но в этой было что-то необычное. Она подавалась как способ воспитания, выправки духа. Это была мафиозная критика практического разума.
“Я говорю с вами, и кто-то из вас мне даже нравится. А кому-нибудь другому я бы дал в морду. Я прикончил бы даже того из вас, кто нравится мне больше всех, если у него больше денег или баб. Если один из вас станет мне братом и я сделаю его равным себе, ясно, чем это кончится: он попытается поиметь меня. Don't think a friend will he forever a friend
[5]. Меня убьет тот, с кем я делил еду, сон, все. Меня убьет тот, кто приютил меня, кто обогрел. Я не знаю, кто это, иначе я бы его уже убрал. Но это случится. Если он не убьет меня, то предаст. Правило есть правило. А правила – это не законы. Законы – для трусов. Правила – для людей. Поэтому у нас есть правила чести. Они не заставляют тебя быть правильным, справедливым или хорошим. Они объясняют, как управлять. Что ты должен делать, чтобы управлять людьми, деньгами, властью. Эти правила помогают тебе понять, что делать, если ты хочешь командовать, если хочешь поиметь того, кто стоит сверху, и не дать тому, кто снизу, поиметь тебя. Объяснять правила чести не нужно. Они есть – и все. Они написались сами, и у каждого человека чести они в крови. Как ты можешь решить?..”
Это он меня спросил? Я искал наиболее правильный ответ. Но осмотрительно подождал, прежде чем заговорить, подумав, что полицейский все еще передавал слова босса.
“Как ты можешь решить за несколько секунд, за несколько минут, несколько часов, что тебе делать? Если ошибешься, годами будешь расплачиваться за неверный выбор. Правила есть, они есть всегда, ты просто должен выучить их и понять, как они действуют. А еще есть божьи законы. Божьи законы – в правилах. Я говорю об истинных божьих законах – а не о тех, которыми пользуются, чтобы запугать простых смертных. Но запомните вот что: даже со всеми, какими хотите, правилами чести вы точно знаете только одно. Вы – люди, если в глубине души знаете, какова ваша судьба. Простые смертные пресмыкаются для собственного удобства. Люди чести знают, что все смертно, что все проходит, что ничего не остается. Журналисты начинают с того, что хотят изменить мир, а заканчивают тем, что хотят стать главными редакторами. На них куда проще повлиять, чем подкупить. Каждый стоит чего-то только для самого себя и для Почтенного общества
[6]. А оно говорит, что ты чего-то стоишь, только если командуешь. Кроме того, ты можешь выбирать методы воздействия. Можешь жестко контролировать или покупать согласие. Можешь управлять, проливая чужую кровь или свою. Почтенное общество знает, что каждый человек слаб, избалован и тщеславен. Ему известно, что люди не меняются, поэтому правило – это все. Связи, основанные на одной только дружбе, без правил не стоят ничего. Для всех проблем – от ушедшей от тебя жены до развала твоей команды – решение одно. И это решение зависит лишь от того, сколько ты предлагаешь. Если вам что-то не подходит, значит, вы мало предложили, не ищите других причин”.
Все это казалось каким-то семинаром для начинающих боссов. Как такое возможно?
“Дело в том, чтобы понять, кем ты хочешь быть. Если ты грабишь, стреляешь, насилуешь, торгуешь наркотиками, ты какое-то время будешь зарабатывать, а потом тебя поймают и сотрут в порошок. Ты можешь это делать. Да, можешь. Но недолго, ты ведь не знаешь, что с тобой случится. А люди будут бояться тебя, только если ты засунешь им пистолет в пасть. Но как только ты повернешься спиной? Как только ограбление не удастся? Если ты часть организации, ты знаешь, что для всего есть правила. Если хочешь заработать – есть способы, как это сделать. Хочешь убивать – есть причины и методы. Если хочешь чего-то добиться, можно и так, но ты должен добиться уважения, доверия и стать незаменимым. Правила есть и на тот случай, если ты хочешь их изменить. Все, что ты делаешь в нарушение правил, может закончиться как угодно. А все, что ты делаешь по правилам чести, приводит тебя к результату, который тебе совершенно точно известен. И тебе совершенно точно известна реакция всех, кто тебя окружает. Если вы хотите быть как все – пожалуйста. Если вы хотите стать уважаемыми людьми, у вас должны быть правила. Разница между обычным и уважаемым человеком в том, что уважаемый человек всегда знает, что произойдет. А обычного человека может оставить в дураках случай, невезение или собственная глупость. С ним всякое случается. А уважаемый человек знает, что произойдет и когда. Ты точно знаешь, что тебе принадлежит, а что нет, и ты будешь знать это до того предела, до которого можешь пропихнуться, даже если захочешь выйти за рамки правил. Все хотят иметь три вещи: власть, баб, деньги. Даже судья, когда приговаривает плохих парней. Даже политики – они тоже хотят денег, баб и власти, но чтобы получить их, они корчат из себя незаменимых, защитников порядка, бедных или черт знает чего еще. Все хотят денег, money, и при этом говорят, что хотят чего-то другого или же что делают что-либо ради других. Правила Почтенного общества – это правила, созданные для того, чтобы управлять всеми. Оно знает, что ты хочешь власти, баб и денег, но знает и то, что человек, готовый отказать-с я от всего, в итоге располагает жизнями всех. Кокаин. Вот что такое кокаин: all you can see, you can have it
[7]. Без кокаина ты никто. С ним ты можешь стать кем хочешь. Если ты нюхаешь кокаин, то имеешь сам себя. Без организации ты никто. Она дает тебе правила, чтобы куда-то пробиться в этом мире. Она дает тебе правила, чтобы убивать, правила, из которых ты узнаешь о том, как тебя убьют. Хочешь вести нормальную жизнь? Хочешь ничего не стоить? Пожалуйста. Достаточно не видеть, не слышать. Но запомни одно: в Мексике, где ты можешь делать что хочешь, ширяться, трахать девочек, садиться в машину и гнать так быстро, как тебе вздумается, главный на самом деле только тот, у кого есть правила. Если вы делаете глупости, у вас нет чести, а если у вас нет чести, то нет и власти. Вы такие же, как и все”.
