Глава I.
ПАВЕЛ, ЭТО ТЫ?
Запихнув в рот оставшуюся часть бутерброда, Павел начал натягивать высокие ботинки. Ребята наверняка уже собрались у Маргариты и ждут его.
Шнурки, однако, он завязать не успел. Этому помешал телефонный звонок. Тщетно пытаясь прожевать бутерброд, Павел схватил трубку.
— М-м-м, — только и мог произнести он.
— Павел, ты? — раздался в ответ мужской голос.
— М-м, угу, — отчаянно работая челюстями, отозвался мальчик.
— Слушай внимательно, — скороговоркою продолжал мужчина. — У меня всего несколько секунд. Значит, завтра, в семнадцать ноль-ноль, в Пушкинском, у льва Донателло. Усек?
Как всегда, когда что-нибудь хочется сделать быстро, именно это и не выходит. У Павла пересохло во рту. Бутерброд превратился в плотный вязкий ком, который решительно не желал проглатываться. Мальчик хотел переспросить, что имеет в виду собеседник, но на деле исторг лишь еще одно мычание.
— Проспись, — сурово произнесли на том конце провода. — И чтобы завтра был свеженьким как огурчик. Пароль прежний. Ну, бывай.
И в трубке послышались частые гудки. Павел наконец сумел проглотить зловредный бутерброд. Впрочем, уже было поздно. Главный вопрос остался невыясненным. «Кто это мне звонил? — уставился на продолжающую исторгать короткие гудки трубку радиотелефона мальчик. — И почему я должен завтра с ним встречаться?»
Голос звонившего был совершенно определенно Павлу не знаком. Во всяком случае, он такого не помнил. К тому же, как показалось мальчику, звонил мужчина явно солидного возраста. А взрослые мужчины Павлу звонили не так уж часто. Разве только отец и несколько родственников, голоса которых мальчик, естественно, сразу узнавал.
«Почему мне нужно с кем-то завтра встречаться? — вновь принялся размышлять Павел. —
И при чем тут какой-то пароль? А может, это вообще звонили не мне? — вдруг осенило его. — Ну да. Конечно, не мне. Просто неправильно соединилось. А я случайно оказался Павлом. И тип этот ничего не понял, потому что я говорить не мог из-за бутерброда».
Мальчик наконец расстался с трубкой и шагнул к вешалке, чтобы взять куртку, однако, наступив на так и не завязанный шнурок, грохнулся посреди передней.
— Черт! — потер он ушибленный локоть. — Все как-то сегодня не так.
Усевшись на полу, он завязал шнурки. Затем, глянув на часы, с воплем вскочил на ноги. Куртку он натягивал уже в лифте.
Но день для Павла сегодня явно не заладился. Проехав два этажа, кабина как-то по-собачьи заскулила, затем старчески крякнула и остановилась.
— Во жизнь-кочерга! — в сердцах воскликнул мальчик и принялся нажимать на все кнопки подряд в надежде, что кабина тронется с места.
Лифт проявил неуступчивость. Он никуда не двинулся. Мало того, нанес ответный удар: в кабине погас свет.
— Ну началось, — пробормотал Павел и попытался нашарить в полной темноте заветную кнопку с колокольчиком.
Однако кнопки на ощупь были одинаковые. Мальчик принялся методично давить на все, которые попадались под руку. Диспетчер не отзывался. Ситуация складывалась неприятная. «Хорошо, если кто-нибудь мимо пройдет», — уже охватывала паника мальчика.
Дело в том, что квартир в их подъезде было не так уж много. А в середине дня вообще редко кто выходил или входил в подъезд. Вот Павлу и рисовалась совершенно нерадостная, но вполне вероятная перспектива просидеть в этом темном замкнутом пространстве часов до шести.
Он продолжал давить на все кнопки по очереди. Тщетно. «Во гад диспетчер, — с осуждением пробормотал узник. — Смылся куда-то, а я тут кукую. Хорошо еще, у меня нет клаустрофобии». Едва он об этом подумал, как немедленно ощутил первые, но явные признаки болезни замкнутого пространства.
Дышать стало отчего-то тяжело. Тьма, словно еще сильнее сгустившись, наступала со всех сторон. Павел покрылся испариной. Колени задрожали.
— Надо переключаться, — строгим голосом отдал себе приказ мальчик. — Так, — продолжал он вещать в пустое пространство. — Что еще в подобных случаях делают? Ага. Вспомнил. Нужно подпрыгнуть.
Сказано — сделано. Грузный Павел несколько раз высоко подпрыгнул. Кабина закачалась.
— Чего хулиганишь? — внезапно ожил динамик.
— Я хулиганю? — возмущенно откликнулся Павел.
— Не слышу. Говори громче! — потребовала диспетчерша.
— В лифте сижу. Застрял, — изо всех сил гаркнул Павел. — Выпустите меня отсюда!
— Адрес! — голос диспетчерши звучал совершенно невозмутимо.
— Ленинградский проспект, дом двадцать шесть, первый подъезд, — отчеканил мальчик.
— У вас только починили, — радостно сообщила диспетчерша. — Мастер десять минут назад ушел.
— Куда ушел? — исторг трагический вопль Павел.
— На другой объект, — не разделяла его драматического накала диспетчерша. — У вас-то уже все в порядке.
— Ну ни фига себе, в порядке! — заорал Павел.
— Не груби! — осадила его диспетчерша.
— Интересно, сколько мне тут теперь сидеть? — издал новый возглас Павел.
— А сколько тебе лет? — отчего-то поинтересовалась диспетчерша.
— Тринадцать, — откликнулся Павел.
— Значит, не маленький, — совсем успокоилась женщина. — Посидишь.
— Не хочу! — запротестовал Павел. — Меня ждут!
— Ладно, — сжалилась диспетчерша. — Щас мастера постараюсь найти.
В динамике послышались приглушенные переговоры, из которых Павел выяснил, что мастера зовут Василием Васильевичем и что он, возможно, скоро прибудет.
Не успела диспетчерша сообщить радостную новость, как свет в кабине внезапно зажегся, и она в каком-то неестественно медленном темпе поползла вверх.
— Знаете, я, кажется, еду, — неуверенным голосом сообщил в переговорное устройство Павел.
— Ну! — издала торжествующее восклицание женщина. — Говорила же: у вас все только что наладили.
— Не наладили, — вынужден был огорчить ее Павел. — Я снова застрял. Только теперь между какими-то другими этажами.
— Тогда все-таки жди Василия Васильевича, — оскорбительно хмыкнула диспетчерша.
Связь отключилась.
— Она еще издевается, — пробормотал Павел. Ко всему прочему, ему жутко захотелось
пить. А еще чуть погодя одолела икота.
— Час от часу, ик, не легче, — пробормотал мальчик.
Снизу послышались медленные шаркающие шаги. Затем ушей Павла достиг надтреснутый старческий голос:
