– Это опасно, – сказал Херилак. – Ведя с собой саммад, мы будем рисковать жизнями женщин, детей и тех, кто не может сражаться. Это должен быть хороший план, или саммады не рискнут пойти с нами. Думай еще. Разве ты не говорил мне что-то очень важное, что-то о ночи? Мургу могут ходить по ночам?
– Их тела отличаются от наших, и по ночам они должны спать. Так и происходит каждую ночь.
Торжественно крикнув, Херилак вскочил на ноги.
– Мы тоже спим ночью, но не все время. Поэтому мы сделаем так: поговорим с охотниками и убедим их, что нужно идти на юг вдоль берега и охотиться, чтобы уйти от голода. Таким образом, саммад получат пищу на зиму. Но пока мы охотимся, мы будем следить за крупной птицей, которая говорит с мургу. Когда птица увидит нас, мы отправим охотников спрятаться там, откуда они смогут незаметно следить за берегом. Когда мургу остановятся на ночь, мы будем знать, где они. Затем подкрадемся к ним под покровом темноты. Только охотники. Мы будем идти тихо и тихо выйдем на берег... Он сжал кулаки и свел их вместе. – Потом мы обрушимся на них. Мы будем колоть их копьями, пока они спят, убьем их так, как они убивали нас.
Охваченный внезапным порывом, он поднялся и стремительно пошел обратно к кострам охотников.
– Нужно сказать им... Они должны согласиться!
Но сделать это было нелегко. Ортнар и Керрик присоединились к нему и снова и снова объясняли свою мысль. О том, как атакуют мургу и как их можно победить. О том, как они могут охотиться и добывать пищу на зиму. И убить мургу.
Ульфадан был крайне обеспокоен этим, и второй саммадар тоже. Это была слишком новая для них идея и слишком опасная.
– Ты предлагаешь мне рискнуть всеми нашими жизнями ради твоего плана, – сказал Ульфадан.
– Ты предлагаешь нам подставить женщин и детей, сделать из них приманку. Тут возникает слишком много вопросов.
– И да и нет, – сказал Херилак. – Возможно у нас нет выбора. Без пищи немногие из вас переживут зиму. И вы не можете охотиться здесь. Идем на юг, мы знаем, что там будет хорошая охота.
– Но там будут и мургу.
– Да, но на этот раз мы будем настороже. Если хочешь, мы не будем ждать, пока увидим большую птицу, и пошлем охотников, чтобы они проследили за берегом. Они предупредят любое нападение. Когда мургу достигнут берега, мы будем знать, что опасность близка. После этого палатки и весь груз погрузим на волокуши, и мальчики уведут мастодонтов подальше от берега, забрав женщин и всех маленьких детей с собой. Так они уйдут от опасности. Это риск, но риск на который мы все должны пойти. Или это, или смерть в снегах этой зимы. Без пищи никто из вас не встретит весну.
– Ты говоришь грубо, Херилак, – гневно сказал Келтаманс.
– Я говорю только правду, саммадар. Решение зависит от твоих людей, мы сказали то, что хотели сказать, и уходим.
Но решение не было принято ни этой ночью, ни следующей, ни через одну. А потом начались дожди, тяжелые долгие дожди, которые гнал холодный ветер с севера. Осень в этом году должна была прийти раньше. Запасы пищи были малы, и все знали это. Трое пришельцев садились в стороне от остальных и чувствовали, что люди, проходящие мимо, смотрят на них злобно, многие даже с ненавистью за то, что они заставляют их делать выбор. Наконец они стали понимать, что выбора у них нет вообще. Много было женских криков и причитаний, когда палатки были собраны и погружены на волокуши. Поход начался без обычного возбуждения, ведь он мог оказаться путем к смерти. Покорные и промокшие, они шли на восток, подгоняемые проливными дождями.
Глава пятая
В суматохе снимающегося лагеря Керрик был слишком занят, чтобы думать обо всех опасностях, которые ждали в будущем. Неожиданные воспоминания захватили его, когда волокуши были закреплены за благодушными мастодонтами.
Это было прекрасное зрелище, когда огромные животные налегли на свою упряжь и потащили скрипящие деревянные сооружения. Они были загружены палатками и на вершине каждой сидели дети. Когда движение началось, охотники ушли вперед, расчищая окрестности от дичи, которая встречалась им на пути. Саммад собирались вместе только по вечерам, в лагере; охотники тянулись к огню и вдыхали запах горячей пищи.
Первые несколько дней все испытывали страх перед тем, что ждет впереди, перед страшными мургу, которые могут подстерегать их. Но тану были фаталистами и жили в постоянно меняющемся мире. Они всецело зависели от милости погоды, от пищи, которой могло не оказаться, от охоты, которая могла быть неудачной. Они оставляли позади голод и верную смерть, меняя ее на пищу и возможность продолжать жизнь. Это была выгодная сделка, и их дух поднимался по мере того, как дни становились теплее, а охота лучше.
После нескольких первых дней они даже стали принимать Керрика, хотя дети еще смеялись над его безволосым лицом и указывали на его железный ошейник. Правда, на черепе уже выросла щетина в палец длиной, однако борода была слишком редкой. Он был еще очень неловок в обращении с копьем и плохо стрелял из лука, но с каждым днем делал это все лучше. Керрик даже начал думать, что этот мир неплохое место для жизни.
Так продолжалось, пока они не дошли до океана.
Первый же взгляд на голубую воду напомнил Керрику его прежние страхи, и он резко остановился. Хорошо еще, что в это время рядом с ним не было никого из охотников. Вместе со страхом пришло желание повернуться и убежать. Впереди была только смерть. Как может эта горстка охотников надеяться устоять против вооруженных фарги? Ему хотелось только бежать, найти убежище в горах. Идти вперед равносильно самоубийству.
Борясь с этими чувствами, он постепенно понял, что не может уйти сейчас. Это было бы слишком трусливым поступком. После всего случившегося, после того, как он помог разработать план, у него нет выбора. Он должен пройти через это.
Еще испытывая страх, он крайне неохотно сделал шаг вперед.
Затем еще и еще, пока снова не пошел нормально – несчастный и испуганный.
Этим вечером они остановились недалеко от берега. Еще до того как были разгружены волокуши, мальчики уже ловили рыбу в солоноватой лагуне, приманивая ее костяными крючками с земляными червями. Вода кишела хардальтом, нетерпеливо хватающим приманку. Было много крика и смеха, когда они пытались отдернуть свои пойманные щупальца. Их быстро выдергивали из раковин, потрошили и резали ломтиками, которые вскоре уже шипели на огне. Хоть и жесткие, и с сильным привкусом, они были желанным дополнением к рациону.
Керрик выплюнул жесткий, нежующийся кусок и вытер пальцы о траву, затем встал и потянулся. Потом посмотрел на огонь и вдруг краем глаза заметил какое-то движение. Прямо перед ним в воздухе была большая морская птица.
Он взглянул на большие машущие крылья птицы, на ее белую грудь, которая сейчас была красной в лучах заходящего солнца, и замер. Она была уже здесь. Он не мог видеть черные шишки с никогда не закрывающимися глазами, глядящими с ног рептора, но знал, что они там. С трудом Керрик поборол охвативший его паралич и заторопился к Херилаку, сидевшему у костра.
