Итак, в некотором смысле суть сексуальной революции была в том, чтобы общественное отношение стало наконец-то соответствовать реальности. Хотя считается, что сексуальная революция произошла в шестидесятых годах, это не значит, что до этого времени люди не интересовались данным вопросом. В 1953 г. только Библия и популярная книга о позитивном мышлении были проданы в большем количестве экземпляров, чем работа Кинси о женской сексуальности. В том же самом году автор попал на обложку журнала Time и быстро стал знаменитостью национального масштаба.
Технологические и демографические перемены также способствовали сексуальной революции. В 1960 г. была разрешена продажа и прием противозачаточных таблеток, и в течение года ими начали пользоваться два миллиона женщин. (К 1990-му 80 % женщин, родившихся после 1945-го, принимали их в какое-то время своей жизни
{298}.) Кроме того, люди стали позже вступать в брак. Средний возраст этого события для женщин вырос с двадцати лет в 1960-м до двадцати пяти в наши дни. Для мужчин в 1960-м он составлял двадцать три года, сегодня – двадцать семь. Все больше людей стали тратить эти добавочные годы свободы на получение образования вдали от родительского дома. С 1960 по 2000 г. количество поданных заявок в колледжи увеличилось более чем вдвое. С 1960 по 1972 г. число поступивших в колледж женщин утроилось и их даже стало больше, чем мужчин. Все эти перемены имели серьезнейшие последствия для общества. Сексуальная революция – как и большая часть контркультуры шестидесятых в целом – зародилась в университетских городках. Именно здесь юные граждане Америки наслаждались обретенной самостоятельностью при беспрецедентном уровне материального комфорта, дававшего возможности для нового опыта, в том числе покупки пластинок, путешествий и экспериментов с наркотиками
{299}.
Сигнальный стиль бунтарской крутизны также сыграл немаловажную роль в сексуальной революции. Чтобы понять, как это происходило, представьте себе лица Леонардо Ди Каприо в «Титанике» и Дэниела Крейга в роли Джеймса Бонда. При желании можете заменить их на Орландо Блума и Арнольда Шварценеггера. У Крейга и Шварценеггера гораздо более мужественные, грубые лица, чем у Ди Каприо и Блума. Люди обычно склонны считать, что человеку с более «милым» лицом скорее стоит доверять. Но дело не только в этом. Гетеросексуальные женщины обычно считают мужчин с милыми лицами лучшими долговременными партнерами. И наоборот, мужчина с грубым лицом представляется им более интересным партнером для кратковременной связи.
Эти предпочтения отражают различные сексуальные стратегии, которые используют люди. Что мы ищем в партнере, зависит от того, к каким взаимоотношениям мы стремимся (и особенно от их желаемой продолжительности). Например, если вам понадобится донор спермы или яйцеклетки, ваш выбор, скорее всего, не будет случайным. Вы захотите, чтобы в клинике по оплодотворению вам дали какую-то информацию о доноре. В частности, был ли донор здоров, каков был его рост, привлекателен ли он, умен и т. д. Так как ваши отношения с донором будут ограничены единственным анонимным случаем, вас, по сути, будут интересовать только его гены. Сходные соображения характерны и для краткосрочной сексуальной стратегии. Мужественные черты принято считать бессознательным сигналом генетического здоровья. Они будут следствием высокого уровня тестостерона, который свойственен только людям с хорошей иммунной системой
{300}. С другой стороны, долгосрочные сексуальные стратегии подразумевают серьезные вложения обоих родителей в воспитание детей.
Сексуальные стратегии человека представляют собой крайне сложное сочетание краткосрочных и долгосрочных целей, которые отражают как наше эволюционное прошлое, так и современный социальный контекст. Например, в одном исследовании, охватившем тридцать стран, было показано, что предпочтение женщинами мужественных лиц партнеров возрастает с ростом заболеваемости
{301}. Эти результаты говорят о том, что, хотя эволюция влияет на наши предпочтения, мы чувствительны и к контексту. И выбор обычно будет неким компромиссом: между партнером с качествами надежного долговременного спутника и партнером с хорошими генами. Хотя эти два набора качеств не исключают друг друга, на компромисс, как правило, все же приходится идти, поскольку партнеры с хорошими генетическими данными (что ведет к появлению здорового потомства) не всегда надежны в долгосрочной перспективе. Женщины с высоким уровнем эстрадиола, основного женского полового гормона, считаются более привлекательными. Но они более склонны к флирту, связям на стороне, неудовлетворенности партнером и чаще становятся мишенью для соблазнения со стороны мужчин
{302}. Мужчины с высоким уровнем тестостерона также чаще вступают во внебрачные связи, разводятся и подолгу не женятся
{303}. Кроме того, они сильнее реагируют на детский плач, чем мужчины с более низким уровнем тестостерона
{304}.
Здесь следует прояснить несколько моментов. Прежде всего, эти стратегии вовсе не обязательно должны быть сознательными или явно определять цели, которые мы рационально ставим перед собой при выборе партнера. Скорее, сексуальные стратегии можно считать практически бессознательными предпочтениями, влияющими на наш выбор. Черты лица могут казаться нам привлекательными отчасти потому, что сигнализируют об определенных генетических особенностях (о чем мы, как правило, не имеем ни малейшего понятия). Точно так же мы бессознательно передаем сексуальные сигналы окружающим. Например, ученые доказали, что в дни, ближайшие к моменту овуляции, женщины склонны надевать более облегающую одежду, чаще обычного бывают в обществе и покупают больше товаров, подчеркивающих их внешнюю привлекательность. Как правило, они делают это, не осознавая изменений в своем поведении и того отношения, которое имеют эти изменения к сексуальным стратегиям
{305}. Многие люди возмущаются, если им говорят о том, что их поведение формируется подобными стратегиями, и бывают очень удивлены, когда узнают о бессознательных факторах, стоящих за ним.
