Как отмечает известный профессор социологии и гендерных исследований Майкл Киммел, за последние сорок лет мы стали свидетелями «самого резкого и быстрого изменения гендерных отношений в истории нашей нации»
{407}. Эта трансформация отражается во всеобъемлющих структурных переменах в самых разных социальных сферах, в том числе на рабочих местах. Согласно данным министерства труда США, процент женщин на рабочих местах сегодня примерно вдвое больше, чем в пятидесятых. Около 54 % женщин (и около 64 % мужчин) старше шестнадцати лет сейчас работают
{408}. Женщины уже обогнали мужчин по количеству получивших высшее образование – на сегодняшний день его имеют примерно 37 % работающих женщин и 35 % мужчин. Так как женщины вдвое чаще мужчин работают с неполной занятостью, среди сотрудников с полной занятостью мужчин с высшим образованием оказывается больше, но, по всей видимости, в ближайшем будущем и это соотношение изменится. Повышение доли женщин на рабочих местах сыграло свою роль и в изменениях общественных норм, хотя сектор высоких технологий в этом отношении еще довольно сильно отстает
{409}. Киммел также отмечает, что за эти годы значительно возросла частота дружеских связей между представителями разных полов, особенно среди поколения миллениума. Это особенно интересно, так как свидетельствует о повышении роли социального отбора по сравнению с половым в динамике отношений между мужчинами и женщинами.
Одним из самых заметных отличий сетевой крутизны от бунтарской стал огромный сдвиг в гендерном составе популяции хипстеров. Мейлеровский хипстер – исключительно мужчина, сверхмужественный при этом, что вело к социальной однородности образа жизни, в том числе к почти исключительно мужским дорожным приключениям. Лорейн Леблан в своем исследовании участия женщин в панк-культуре восьмидесятых – девяностых говорит о том, что в ней также доминировали мужчины и наиболее ценились нормы подростковой мужественности. Аналогичный перекос выражен и в научной литературе: мужчины-этнографы, как правило, обходят вниманием незначительное число существующих свидетельств об участии женщин в различных контркультурных движениях и сосредотачиваются на мужчинах
{410}. Сегодня же женщины гораздо чаще мужчин относят себя к хипстерам: 16 % против 4 %. Кроме того, мнение женщин о хипстерах в целом благоприятнее: к этому стилю позитивно относятся 21 % женщин и 11 % мужчин
{411}. Нам кажется, что эти перемены отражают переход к более просоциальному взгляду на крутизну.
Веди себя соответственно возрасту?
Джек Вайнберг во времена Движения за свободу слова в Беркли в шестидесятых часто говорил: «Не доверяй никому старше тридцати». Эта фраза хорошо показывает, чем бунтарская крутизна была для молодежи. Сегодня же многим из общепризнанных крутых фигур уже далеко за тридцать, а некоторым так и за пятьдесят (Брэд Питт, Мадонна, Джонни Депп, Том Круз, Джордж Клуни) или хотя бы за сорок (Доктор Дре, Гвен Стефани, Айс Кьюб, Фаррелл Уильямс, Шон Комбс). В районе Бруклина Уильямсберг – эпицентре хипстерства – появился блог под названием The Hipster Mom со слоганом: «Заводи детей. Оставайся крутой»
{412}. Есть даже сборники имен для родителей-хипстеров, например «Привет, меня зовут Пабст: детские имена для родителей-нонкоформистов, инди, гиков, хипстеров и прочих альтернативщиков».
«Взросление» крутизны заставляет некоторых задавать вопрос, почему мы ведем себя неподобающе своему возрасту. Самые злобные нападки можно услышать от политолога Бенджамина Барбера
{413}. Он утверждает, что потребительская культура создала этос инфантилизации, чтобы задержать потребителей в состоянии вечного детства. Маркетологи и мерчендайзеры «рассчитывают возродить во взрослых людях детские вкусы и привычки, чтобы продавать им бесполезные игрушки и гаджеты. Для этих товаров не существует никакого очевидного “рынка потребностей”, кроме того, что создается бешеным капиталистическим стремлением продавать»
{414}. Барбер повсюду видит явные признаки неминуемого социального коллапса: бизнесмены ходят в бейсболках, полицейские раздают в аэропортах леденцы, взрослые увлекаются Гарри Поттером, компьютерными играми и «Шреком» и занимаются сексом, не желая рожать детей. Все это, по мнению Барбера, свидетельствует о «ребячестве без радости и развлечении без невинности». Он сетует и на то, что получить диплом колледжа стало слишком легко (можно обучаться онлайн), спортивные успехи чересчур часто сводятся к приему стероидов и служат исключительно для саморекламы и даже рынок потребительских товаров устроен так, чтобы сделать выбор было легче, чем когда бы то ни было.
Проблема в том, что все заявления Барбера неверны. Возьмем, к примеру, его жалобы на компьютерные игры. Это лишь предубеждения, свойственные старшему поколению. Нейробиолог Дафне Бавелье, рассмотрев влияние компьютерных игр на головной мозг, выяснила, что они улучшают внимание, когнитивные способности, умение видеть перспективу и навык многозадачности
{415}. Причем, в отличие от многих других форм обучения, улучшения, достигнутые таким способом, переносятся и на выполнение других заданий. Компьютерные игры – это не пустая трата времени, а очень сложная обучающая среда – одна из самых эффективных, созданных человечеством. Компьютерные игры служат шаблонами для новых технологий, обещающих сохранить пластичность мозга в пожилом возрасте и, возможно, помогать в когнитивной реабилитации и борьбе со старческим слабоумием.
