Хотя это вовсе не относится ко всем специалистам, занятым в системе государственной службы, несомненно, недовольство в их среде имеет место. Это видно из опросов врачей и других государственных служащих
[214], это же подтверждают и заголовки газет. Я был поражен глубиной этих чувств, найдя однажды записку, вложенную в рождественскую открытку (так делают в некоторых семьях). Вслед за перечислением достижений детей и расточения им похвал в этой записке говорилось о том, как прошел год у матери семейства, которая работает врачом-терапевтом. И эта часть записки напоминала политическую листовку, составленную студентом левацких убеждений: «Безобразие… какое политическое и прочее давление оказывает в наше время правительство на врачей!.Почему политикам удается вводить многоэтажные бюрократические процедуры. вместо того, чтобы помочь тем, кто занимается настоящим делом для людей?»
Хотя письмо это было написано накануне Рождества, в сезон добрых чувств, в нем ни слова не говорилось о том, что терапевты в Великобритании – одни из самых высокооплачиваемых докторов в Европе. Возможно, рост заработной платы не смог «помочь тем, кто занимается настоящим делом для людей». Но модернизация тысяч приемных кабинетов терапевтов? А крупнейшие инвестиции в подготовку врачей, медицинские технологии и лекарства? Возможности повышения квалификации и специализации, предоставляемые терапевтам? Передача многих функций от больниц врачам, осуществляющим прием в поликлиниках? Увеличение количества медицинских сестер, работающих с терапевтами? Это все не помощь? Конечно, если политики создают проблемы, как утверждает автор приведенного письма, то можно было бы ожидать, что терапевты выберут приватизацию как простейший выход, но ведь они этого не делают. В жалобах автора рождественского письма ничего не сказано о сути проводимой политики, там есть лишь смутное желание, чтобы врачей-терапевтов оставили в покое, и тогда у них все будет хорошо. Фактически это равносильно возгласу: «Дайте нам денег и не лезьте!» Проблема заключается в том, что это уже пробовали сделать, но ничего не вышло. Тогда все замечательные профессиональные сообщества, некогда отличавшиеся отличной самоорганизацией, превратились в группы, основанные на эгоистических интересах, альтруисты стали монополистами. Именно поэтому и Тони Блэр, и Гордон Браун активно привлекали альтернативные организации к оказанию медицинских услуг. Например, только удобством врачей (и, пожалуй, больше ничем) можно объяснить то обстоятельство, что практически невозможно отыскать кабинет терапевта, который работал бы по вечерам или в выходные дни (в то время как ветеринары, лечащие наших собак, зависят от того, насколько ими довольны потребители, и работают каждый вечер до половины восьмого, а также по субботам и воскресеньям)
[215].
Подобное положение было неприемлемо, но у нас в стране большинство людей выступают против приватизации медицинских услуг (и правильно делают), потому что в этом случае не будет обеспечено одинаковое качество медицинской помощи для всех, чего граждане Великобритании ожидают от сферы государственных услуг. Поэтому считается необходимой такая реформа системы государственной службы, которая обеспечила бы прозрачность, децентрализацию, возможность выбора для пациента и наличие альтернативных организаций, предоставляющих аналогичные услуги. Несомненно, правительственные органы будут совершать ошибки в процессе проведения такой реформы, но услуги терапевтов уже существенно улучшились за последнее десятилетие, причем легче стало не только пациентам, но и самим врачам, и тем, кто им ассистирует. Произошло это благодаря усилиям государственных органов, а не вопреки им. Данное обстоятельство не в состоянии оспорить ни один человек, знакомый с реальными фактами. Однако проблема, обозначенная критиками первого издания этой книги, таким образом не решается, и многие специалисты, занятые в системе государственных услуг, по-прежнему испытывают глубокую неудовлетворенность. (Лишний раз я в этом убедился, когда был на очередном профилактическом осмотре у терапевта. «Разве сейчас терапевтам не лучше, чем когда бы то ни было?» – спросил я и немедленно получил отрицательный ответ!) Внезапно мне стал понятен смысл известной реплики Гарри Трумэна: «Я никогда не ругаю их [народ. – М. Б.].Я просто говорю им правду, а они думают, что я их ругаю».
Итак, несмотря на различные усовершенствования и инвестиции, очевидно, что в данной сфере имеется серьезная проблема взаимоотношений. Для правительства это не может не быть болезненным, поскольку кредит доверия терапевту или учителю всегда выше, чем министру или чиновнику. Если специалисты утверждают, что реформы не работают, люди им, скорее всего, поверят. Также эта проблема болезненна и для специалистов, поскольку они испытывают явно меньшее удовлетворение от работы, чем могли бы. Убеждая людей в том, что реформы не работают, они подрывают долгосрочные перспективы полного бюджетного финансирования системы государственных услуг. Но главное – эта проблема отражается на гражданах, поскольку, даже если качество услуг не страдает, хотя в отдельных случаях этого нельзя исключить, люди неизбежно испытывают сомнения в происходящем, в том числе в правильности реформирования услуг, на что идут их налоги. Где же корни этой проблемы?
* * *
Отчасти ответ на этот вопрос связан с процессами глобализации и технического прогресса, в результате которых происходят повсеместные изменения в сфере услуг. Люди, занятые, например, в сфере массовой информации и коммуникации, в финансовых услугах, в последние 15–20 лет столкнулись с радикальной трансформацией своей профессиональной деятельности и тех организаций, в которых они работают. Это относится и к специалистам, занятым в частном секторе, например, к архитекторам, бухгалтерам или банкирам, у которых полностью изменились методы работы. Глобализация и технический прогресс оказывают не меньшее влияние, чем на частные услуги, и на услуги в области образования, здравоохранения и охраны общественного порядка, относящиеся к государственному сектору. Вся разница заключается в том, что в системе государственных услуг инициатива перемен неизбежно (ведь речь идет о государственном секторе) исходит от правительства. Когда правительство настаивает на том, чтобы учителя добивались «мирового уровня», оно ссылается на те требования, которые предъявляются к иным услугам на мировом рынке. Когда доктора с трудом осваивают нововведения в медицине, являющиеся результатом технического прогресса, они делают то же, что и специалисты в других областях, которые вынуждены осваивать нововведения, поскольку их принуждает к этому рынок. Когда полицейские пытаются совладать с ростом организованной преступности, они, как и бизнесмены во всем мире, пытаются не отстать от бесконечного инновационного процесса (правда, в данном случае им приходится иметь дело с тем, что является аморальным и противозаконным). То же можно сказать и о службах безопасности.
