Как получалось, что при всеобщей ненависти к Маргарет Тэтчер
[24] она легко побеждала на выборах? Ответ на этот вопрос я получил, когда из простого подмастерья в предвыборных кампаниях с 1985 г. стал настоящим партийным активистом. В моем избирательном округе Хэкни в Лейбористской партии было полным-полно безумцев – безрассудных, но необычайно упорных
[25]. В том году Нил Киннок предпринял инициативу, которая положила начало перестройке в его любимой партии, хотя, чтобы добиться победы на выборах, потребовалось еще целых 12 лет. Он отказался от воинствующего подхода и начал борьбу за чистку партийных рядов. В Хэкни сразу все уяснили: отныне они, разумеется, по-прежнему ненавидели Маргарет Тэтчер, но главным врагом уже стал Киннок. Комитет южной части Хэкни (Hacney South General Committee) рассмотрел предложение об осуждении развязанной Кинноком «охоты на ведьм». Председательствующий спросил: «Полагаю, решение принято единогласно?» Однако это было не совсем так: трое из нас проголосовали против по присущей потомкам буржуазии предательской слабости – вероятно, именно так это выглядело в глазах примерно 50 членов партии, полностью солидарных с мнением «товарища» председателя.
Вскоре то же благородное собрание обсуждало возможность привлечения женщин к партийной работе. Может быть, хоть на этот раз здравый смысл возьмет верх и партийные «товарищи» увидят, какими заботами живут простые люди в Хэкни? Жилищные вопросы, образование, здравоохранение и безработица – вот что сильно тревожило обитателей округа. Однако у комитета было иное мнение, и было решено, что для привлечения женщин к более активной партийной работе необходимо провести собрание, посвященное империализму.
У меня было огромное искушение все бросить и уйти подальше от этого безумства, но природное упрямство возобладало. В 1986 г. я выдвинул свою кандидатуру в Совет Хэкни в одном из немногих маленьких городских избирательных маргинальных округов, моем собственном. Кевин Хойс и Марк Маккаллум превратили нашу партийную окружную ячейку в машину для победы на выборах, поставив ее в оппозицию к остальным членам местного отделения Лейбористской партии, и до тех пор настойчиво призывали членов партии участвовать в агитации, пока те не согласились выйти на улицы. (Нам заранее были известны все отговорки. «Я не могу заниматься агитацией в воскресенье утром; боюсь, нужно присмотреть за детьми», – попыталась увильнуть одна из активисток, пока ей не напомнили, что обоим ее детишкам уже под 20 лет.) Ко всеобщему – в том числе и моему – удивлению, я победил!
И практически сразу встал перед дилеммой. Вновь избранная группа лейбористов, которая, несмотря на свое безумие, смогла «свергнуть» бывшее руководство, получив более 50 из 60 мест в Совете округа, решила собраться в субботу в 15 часов. Потенциальный руководитель сразу зачислил меня в бунтовщики, поскольку я сказал, что в это время занят. «И чем же это?» – поинтересовался он. «Буду смотреть телевизор: финальный матч Футбольной лиги, “Liverpool” против “Everton”», – ответил я. Это было невероятным декадентством. «Liverpool» выиграл со счетом 3:1, два гола забил Иан Раш. Я наслаждался игрой от начала и до конца матча. Но на следующий день расстроился, узнав, что моему другу (и одному из наиболее разумных людей в партийной группе) не хватило как раз одного голоса, чтобы занять место председателя в Комитете по муниципальному строительству.
Я прилежно посещал вечерние заседания и особенно в первые два года уделял пристальное внимание моему городскому избирательному округу, преимущественно – муниципальному строительству. На мои еженедельные приемы приходило множество избирателей по поводу жилищных проблем, большинство из которых не удавалось решить из-за пассивности и сопротивления бюрократии. Посещая избирателей на дому, я убедился: дело не в том, что люди жаловались часто, а, наоборот, в том, что они делали это слишком редко. Из-за глухой невосприимчивости бюрократии и «безумия» Лейбористской партии люди просто отчаялись. Но при этом упорно продолжали голосовать за лейбористов. И когда в городском управлении возникла альтернатива, они все равно предпочли привычную некомпетентность неизвестности перемен. Вот что бесправие делает с людьми!
Между тем на заседаниях городского Совета я наблюдал окружающее меня безумие и старался голосовать разумно. На самом деле в Лейбористской партии нас, тех, кого остальные пренебрежительно называли излишне осмотрительной партийной фракцией, было меньшинство, отчего я невольно недоумевал: кем же они сами-то себя считают? В том далеком прошлом по какой-то неведомой причине Хэкни, район Большого Лондона, был побратимом прекрасного немецкого университетского города Гёттингена, где мне довелось проучиться год. Когда на заседании Совета на голосование поступила резолюция, предписывающая нам разорвать отношения с Гёттингеном и побрататься с каким-то населенным пунктом в Никарагуа (куда ни один из обитателей Хэкни ни разу в жизни не выбрался бы), я отказался поддержать ее. С помощью оппозиции, а также из-за отсутствия некоторых членов Совета и голосования неопределившихся членов Совета резолюция не прошла. И город Гёттинген остался почему-то весьма доволен тем, что братские отношения сохранились. Оглядываясь назад, я считаю странным, что по собственной воле проводил вечера за подобными занятиями.
В 1987 г. я продолжил политическую карьеру, став кандидатом в парламент от Лейбористской партии в Хенли-на-Темзе. К тому времени партия во главе с Кинноком заняла более разумную позицию на большей части территории страны, но даже при этом шансов победить гаргантюанское по численности большинство, поддерживающее Майкла Хезелтайна, было мало. Я с подлинным энтузиазмом вступил в предвыборную кампанию. Мои родители жили в округе, где я баллотировался. И, приезжая туда, я останавливался у них. «По крайней мере, голоса двух избирателей у меня уже есть», – думал я. Мобилизовать крошечную местную ячейку Лейбористской партии было нелегко. И хотя в ней было много поистине преданных членов партии, им не хватало активности. Годы поражений сказались на моральном духе и уровне притязаний. Среди членов партии ходила мрачноватая шутка: «Вопрос: что должен сделать кандидат от лейбористов, пройдя в Совет? Ответ: добиться пересчета голосов». На одной из встреч с избирателями меня спросили, когда в последний раз лейбористы побеждали в Хенли. Отчаянно, словно хватаясь за соломинку, я ответил: «Не уверен, но, по-моему, город был занят силами парламентаристов во время Гражданской войны». А когда на Тэйм-Хай-стрит я представился какому-то прохожему кандидатом от лейбористов, в ответ мне пожелали утонуть в собственной блевотине. К концу предвыборной гонки я перестал выкрикивать лейбористские лозунги через громкоговоритель с крыши агитационного грузовичка, а вместо этого сообщал людям счет одного из международных турнирных матчей по крикету
[26]. Последнее их явно интересовало больше.
