Невероятно, но мне удалось убедить самого себя, что я сумею добиться победы за последние несколько дней перед выборами. И дело не в том, что я терпеть не мог проигрывать. Выяснилось, что в 1945 г., когда лейбористы уверенно побеждали в целом по стране, партии консерваторов удалось выиграть выборы в северной части Хэкни. А это значило, что чудеса все-таки случаются! Разумеется, необходимого резкого политического поворота не произошло, и по всей стране электорат лишь слегка качнулся в сторону лейбористов. Тэтчер снова одержала убедительную победу. Значит, быть разумнее, чем четыре года назад, было уже недостаточно. Я утешался тем, что в Хенли, на юго-востоке, лейбористы знавали и более благоприятный исход выборов (3 %). Как и годом ранее в административном районе Хэкни, мы смогли добиться этого, просто убедив прийти на выборы лейбористский электорат, преимущественно проживавший в бедном районе центральной части города Беринсфилд, что причудливо раскинулся в сельской местности Оксфордшира. Кроме того, я направил большинство активистов, чтобы те поддержали лейбористов на востоке Оксфорда, где победил Эндрю Смит. Я очень многому научился: узнал, чем живет средний класс Англии, как парировать каверзные вопросы въедливых избирателей, как выступать перед большой аудиторией, и понял, что большинство членов Лейбористской партии отнюдь не так безрассудны, как их однопартийцы в Хэкни.
Однако безумства продолжались, причем не только в Лейбористской партии. Как-то один из либералов дважды пальнул из ружья в палате Совета, за что (совершенно справедливо) был арестован. В другом случае группа скваттеров
[27] набросилась с кулаками на председателя Комитета по строительству и повалила его на землю прямо во время выступления. Постепенно, хотя и медленнее, чем хотелось бы, ситуация менялась. Избитый скваттерами председатель Комитета по строительству оказался на земле именно потому, что все-таки начал общаться с этими людьми. Введенные консерваторами строгие законы, требовавшие сбалансированности бюджета, порождали яростные выступления оппозиции. Но как бы безрассудны ни были люди, мало кто решался рискнуть ввергнуть лично себя в нищету. А тем временем руководитель Совета Эндрю Пуддефатт становился настоящей политической звездой. Он решительно принялся искоренять коррупцию и неэффективность в управлении. При сопротивлении левых, подстрекаемых профсоюзами из государственного сектора экономики (именно их члены – в первую очередь как потребители – и страдали от царящей вокруг чудовищной управленческой неразберихи), он великолепно пускал в ход субмарксистскую риторику, восклицая: «Неэффективность управления – это обворовывание рабочего класса». Наконец-то у лейбористов появился лидер, который отстаивал интересы не производителей, а потребителей.
В 1988 г. правительство ввело Закон о реформе образования (Education Reform Act), что, как потом оказалось, радикально изменило всю мою дальнейшую карьеру. А тогда на меня в первую очередь повлиял тот аспект этой реформы, который предусматривал разделение Управления народного образования центрального Лондона (Inner London Education Authority)
[28] и распределение управленческих полномочий между районами, включая и Хэкни. Я, как один из членов «излишне осмотрительной партийной фракции», баллотировался на пост председателя Комитета по образованию в Совете Хэкни. Прошел туда я отчасти потому, что был человеком со стороны, а отчасти потому, что теперь, когда безрассудство понемногу пошло на убыль, члены Совета решили, что выбор человека, разбирающегося в образовании, сулит преимущества если не для самой партии, в которой на меня по-прежнему смотрели как на неисправимого правого, то хотя бы для системы образования, где по понятным причинам ситуация сложилась очень тревожная.
Мы с талантливой Джанет Добсон (единственным человеком в Совете, который тогда занимался образованием) прилагали нечеловеческие усилия, чтобы составить план, который в соответствии с новым законом нужно было представить в Министерство образования в начале 1989 г. Я объехал весь округ, посетил десятки школ, выслушал мнения людей. Побывал я и во всех этнических общинах, выяснил, чего в действительности хотят родители из разных этнических групп (а не то, что им было нужно, по мнению преподавателей). Поражало, с каким жаром они снова и снова настаивали, что их детям необходимы качественное образование – безупречная грамотность, знание арифметики, строгая дисциплина – и уважительное отношение. Помимо этого, мы провели письменный опрос среди учеников. Одна из девочек на вопрос, чего она ждет от реформы в образовании, грустно ответила: «Мне хотелось бы не засыпать после полудня».
Я потратил немало времени, чтобы установить контакты с соседними районами, прежде всего с руководством в центре. Мне казалось, что переговоры представителей районов с министром образования Кеннетом Бейкером проходили сравнительно благополучно, пока председатель Комитета по образованию из Ламбета не явился на встречу в смехотворно яркой розовой рубашке. В противоположность ему мы с Пуддефаттом решили выглядеть достойно. Может быть, у Эндрю и был-то всего один галстук, зато настоящий – от Армани. Я воспользовался возможностью, чтобы наладить связи с благоразумными лейбористскими лидерами в сфере образования в других районах страны, и именно в это время познакомился с несколькими будущими министрами, в том числе со Стивеном Байерсом, Хилари Бенном и, среди прочих, с Джеком Строу. В то время они представляли оппозицию в области образования. На этом этапе в политике лейбористов начались подвижки (приходилось наверстывать упущенное) в том направлении, которое позже и стало партией «новых лейбористов». Строу поддерживал введение общенациональной программы обучения, отстаивал перераспределение ресурсов в пользу школ и выступал за принцип добровольного выбора типа обучения не только для верующих Англиканской и Католической церквей, но и для мусульман, ортодоксальных иудеев и представителей иных религий. В этом наши взгляды совпадали, отчасти это объяснялось тем, какие районы мы представляли. До Блэра подобный подход имел минимальную поддержку внутри партии. В октябре 2006 г. в Хэкни Тони Блэр в торжественной обстановке открыл внушительное на вид здание общеобразовательной школы для девочек иудейского вероисповедания (Yesodey Hatorah School), одной из многих, построенных во времена его правления. Это событие стало кульминацией кампании, которую вела в Хэкни община ортодоксальных иудеев в течение 18 лет и которую я активно поддерживал.
Составление реального, перспективного плана для школ Хэкни в ходе консультаций с общиной района воодушевляло, но необходимость добиваться поддержки со стороны лейбористов, представлявших в Совете этот округ, было тягостной обязанностью, от которой у меня была бессонница по ночам. Получилось, что с удачно составленным планом меня в один день поздравили ведущий сторонник партии консерваторов сэр Майкл Коулман, занимавший в Хэкни пост председателя местного отдела школьного образования, а также городское отделение Коммунистической партии. Однако тот факт, что меня с таким энтузиазмом поддержали представители полярно противоположных по политическим убеждениям партий, немногого стоил в глазах местных лейбористов, которые находились под сильным влиянием здешнего отделения Национального союза учителей (НСУ) (National Union of Teachers – NUT)
[29], отличавшегося левыми взглядами и яростным, но чисто формальным отстаиванием принципа всеобщего равенства. Никто не устраивал жарких дебатов по поводу, скажем, низкой успеваемости темнокожих учеников в школах Хэкни, зато все бурно обсуждали, прилично ли упоминание слова «антигетеросексизм» в печатной версии нашего плана. Именно тогда я лучше, чем когда бы то ни было, усвоил, что точность в формулировках имеет огромное значение. Вместо бессмысленной критики таких терминов, как «антиэто» или «антито», мы просто решили вставить в план фразу о том, что наша партия будет способствовать разработке политики, создающей положительный и правдивый образ существующих в общине меньшинств. На удивление все остались довольны. Наконец-то разум взял верх! «Должно быть, вы провели огромную работу», – заметил один из моих коллег по Совету. А я сделал еще один вывод: в политике нельзя завоевать голоса и бюллетени избирателей, не уделяя личного внимания людям, которые опускают эти бюллетени в урну, и на это нужно потратить очень много времени.
