В статье Кагана есть хорошие мысли, с которыми я согласен. Как Великобритания в период своего расцвета в XIX в. не всегда получала то, чего хотела, и иногда терпела поражения, неудачи США в Ираке, Афганистане или других регионах не означают, что мощь Америки сходит на нет.
Американцам случалось испытывать ощущение спада, но потом удавалось выкарабкаться. Случится ли так и в этот раз? Те, кто отказывается признавать спад, утверждают, что будущее ничем не будет отличаться от прошлого. Вот что говорит Каган: «В 1890‑е и 1930‑е, а также в 1970‑е США пережили глубокий и длительный экономический кризис. И каждый раз в следующее десятилетие страна восстанавливалась и в результате оказывалась даже на более сильных позициях относительно других стран, чем до кризиса».
Классический пример – подъем и падение Японии. Я, должно быть, слышал это тысячу раз: в 1980‑е Япония считала, что вот-вот перегонит Америку, но в 90‑е по ней ударили два десятилетия стагнации. Японская модель индустриальной политики, регулируемой государством, больше не кажется привлекательной. И волны «упадничества» – не более чем барашки волн на бескрайнем просторе океана, читай Pax Americana.
И все же я думаю, что на этот раз будет иначе. И меня вполне устраивает формулировка, что США станут «первыми среди равных». Только я не думаю, что именно это многие подразумевают под Pax Americana. Америке придется пересмотреть свое видение лидерства, чтобы иметь дело с изменившимся миром.
Не будет никаких доминирующих сил. На смену послевоенному Американскому миру не придет Китайский. Я легко могу представить себе сильные и обновленные США в кругу других держав. Но кто-то не может вообразить многополярный мир и верит, что для поддержания международного порядка необходима гегемония. Для них мир без гегемона автоматически означает хаос. Если бы США попытались вернуть себе статус лидера в монополярном мире, они бы столкнулись с сильным сопротивлением со стороны не только развивающихся мировых держав, таких как Китай, но и европейских партнеров, большинство которых стали придерживаться противоположных американским взглядов после войны в Ираке в 2003 г. Сегодня нужно быть лидером совсем другого типа, и это задача не из легких. Количество игроков – государств и негосударственных образований – резко увеличилось. США – единственная мировая держава, которая могла бы взять на себя регулирование этого многогранного и многополярного ландшафта. Но до доминирования или гегемонии тут очень далеко. Pax Americana – если ему и суждено существовать в будущем – должен быть переосмыслен. Если посмотреть на все это со стороны, то идеальным был бы мир золотой середины – такой, в котором США не слишком бы доминировали, но был тот, кто за всем следит и противостоит полному хаосу. Задача не из легких.
Как бы странно это ни звучало, экономика США будет здоровее всего, если весь остальной мир продемонстрирует еще больший экономический рост. На мой взгляд, это подчеркивает ключевую мысль: экономика и мощь Америки зависит от того, как хорошо остальным. И этот подход очень далек от игры в «кто кого», мира, где сила одного государства проистекает из слабости других.
Правила игры изменились. Это непростой переломный момент, но его надо пережить. Время от времени политические круги оказывали мощное давление на наших аналитиков, говоря, что Западу нужно поглотить будущие мировые державы точно так же, как это случилось с Японией, Южной Кореей, Тайванем. Эти государства, рост которых пришелся на 1960–1980‑е гг. прошлого века, были интегрированы и стали частью Запада. Они не вызывали ни у кого особого раздражения и никак не изменили основ миропорядка, в котором доминировали США и Запад. Конечно, тогда речь шла о мире, который был расколот надвое между США и СССР, и Вашингтон был очевидным лидером в борьбе против коммунизма. Речь шла о двух лагерях, каждый принадлежал либо к одному, либо к другому. США были бастионом, за которым мог укрыться весь свободный мир. Это придавало им огромную силу.
Я обнаружил, что молодые люди далеко от Капитолийского холма хорошо ощущают, как меняется мировой ландшафт. Многие очень пессимистично смотрят в будущее. Я вспоминаю, как осенью 2011 г. обсуждал возможные сценарии со студентами-инженерами в Пенсильванском университете и был потрясен тем, как мрачно они настроены по поводу того, что ждет мир в будущем. Особенно негативно они отзывались о Вашингтоне и способности нашей политической системы решать серьезные проблемы. И это не было притворством. Другие студенческие аудитории, с которыми мне довелось общаться, тоже отличались мрачным взглядом на будущее. Исследовательский центр Pew обнаружил, проведя опрос в феврале 2012 г., что только половина американцев считает, будто их культура лучше других. В 2002 г. так считали 6 из 10 опрошенных. Молодые американцы менее склонны придерживаться мнения об американской «исключительности», чем старшее поколение
{195}.
Я думаю, что простой американец что-то подозревает. Как ни крути, но Запад станет меньшинством и будет иметь дело с окружением, где сила распределена шире. Здоровье мировой экономики будет все сильнее зависеть от того, как обстоят дела в развивающихся странах. Мировое благосостояние пошатнулось. В 2008 г. Китай потеснил США с позиции владельца крупнейших в мире сбережений. К 2020 г. доля финансовых активов, приходящихся на развивающиеся рынки, увеличится вдвое. Они станут более важным источником капитала для мировой экономики.
Эра, наступившая после Второй мировой войны, была охарактеризована лидерством – и экономическим, и политическим – стран «Большой семерки», которые были союзниками и партнерами. Сила США зависела от крепких связей с западными партнерами и даже усиливалась благодаря этим связям, которые были закалены в боях сначала с фашизмом, затем с коммунизмом.
В будущем, независимо от любых реалистичных сценариев экономического роста, которые можно создать, «Большая семерка» будет в ответе за снижение расходов на вооружение во всем мире. США останутся до 2030 г. ведущей военной силой в мире, но не факт, что они смогут сохранить на том же уровне расходы на вооружение. Уже несколько десятилетий наблюдается тенденция к снижению доли расходов на национальную безопасность в экономике США. Со стареющим населением и перспективой более высокой учетной ставки в будущем растущие расходы на субсидирование станут поглощать все большую часть федерального бюджета, если не будет проведена реформа или существенно повышены налоговые сборы. Исторически сложившееся военное превосходство «Большой семерки» над другими странами начнет сходить на нет.
Однако благодаря общим ценностям Европа по-прежнему очень важна для США. Это не типично американская позиция. Очень многие во внешнеполитических кругах американской политической элиты пренебрежительно отзываются о Европе, называют старой и усталой, считают неспособной быть хорошим партнером для США
{196}. Я начинал карьеру как специалист по взаимодействию с Европой и, возможно, лучше себе представляю, что стоит на кону для нас и для них. Безусловно, Европу ожидают многочисленные изменения. Даже до недавнего кризиса евро Евросоюз переживал кризис идентичности, и с тех пор мнение о нем лишь усугубилось. 60 % европейцев не верят в Евросоюз, по данным опроса, проведенного в 2013 г. Это резкое падение доверия по сравнению с 32 % в начале 2007 г.
