– Он умер.
– Как?
– Не думаю, что вы захотите узнать детали.
– Понимаю.
Глаза Бена наполнились слезами: «Что бы они ни говорили, он был настоящим другом. Добрым и хорошим».
– Он мог быть добрым к вам. Но он сделал ужасную вещь. Погибло много людей.
– Это не он. Он был всего лишь орудием. Он говорил, что его семья эксплуатирует бедных. Он хотел это изменить. Он не мог убить людей.
Джо сменил тему. Он знал, что в Министерстве юстиции развернулись дебаты о том, стоит ли выдвигать обвинения против Бена. Те, кто был против, опасались, что с началом его преследования станет очевидно, как мало у американского правительства разведданных о биотеррористической угрозе из лаборатории Бена. Адвокаты Бена могли бы поставить суд в затруднительное положение, продемонстрировав, как мало правительство знает. Вышел бы конфуз. Недавно были урезаны средства на правительственные агентства, занимающиеся отслеживанием биоугрозы. Но как бы постыдно это ни было, Джо понимал, что обвинение Бена по американскому законодательству было бы меньшим из зол. Джо опасался, что местные власти решат устроить показательный суд. Тогда Бен просидит в тюрьме долгие месяцы, ожидая отвратительной процедуры, которую СМИ используют для того, чтобы очернить не только Бена и его семью, но и американское правительство.
В конце концов Джо победил. Министерство юстиции выдвинуло Бену обвинение, и Джо тайно постарался ускорить его депортацию. Но для Бена и его семьи кошмар на этом не закончился. Три месяца в тюрьме совершенно выбили парня из колеи.
Бена привезли в Сан-Франциско. Его адвокаты привлекли нескольких психиатров, включая Клару, чтобы они осмотрели парня. Он почти не говорил. Он не получал медикаментов от депрессии. Все психиатры рекомендовали перевести его в клинику: там ему могли бы оказать лучшую помощь. Клара опасалась, что он попытается убить себя. Адвокаты использовали его психическое состояние, чтобы его отпустили под залог и отправили в психиатрическую клинику. Лайза и Крис заплатили за частную клинику. Судья дал разрешение. Бена, учитывая его психическое состояние, не считали опасным при воздушной перевозке, но у него забрали паспорт и ему пришлось надеть браслет, с помощью которого отслеживались его перемещения.
Суд шел несколько лет, каждые несколько месяцев проводились слушания с целью установить, может ли Бен выдержать процесс. В конце концов Министерство юстиции отказалось от обвинений. Они были рады отказаться от судебного преследования. Разочарованы оказались только СМИ и представители общественности, которые хотели использовать процесс, чтобы привлечь внимание к опасности биоинжиниринга.
Спустя несколько лет Лайза остановилась выпить кофе в центре Пало-Альто после долгой прогулки на велосипеде. Она выбрала местечко в тени на террасе.
Клара заметила, что Лайза вошла, но не знала, стоит ли ей подходить и здороваться. Она была в курсе, что Лайза очень тяжело пережила произошедшее. Друзья отмечали, как она поседела за прошедшие год или два. И Клара подумала: вдруг она просто хочет побыть одна? Но когда Лайза заметила Клару, она улыбнулась. Тогда Клара пересела за ее столик.
– Ну, как ты?
– Я только начала тренироваться, и это тяжко. Приходится жестоко расплачиваться за то, что долго не занималась.
Но Лайза понимала, что на самом деле имела в виду Клара.
– У меня было время подумать. Я никогда не смогу полностью оправиться.
– Как Бен?
– Плохо. Все больше замыкается, погружается в свой мир. Пару раз сильно напугал нас. Он опять под наблюдением как склонный к суициду. Но о нем хорошо заботятся.
Лайза замолчала и сделала глоток латте.
– Поначалу я постоянно спрашивала себя: почему так случилось? Могла ли я предотвратить это? Но сейчас я смотрю на это как на своего рода греческую трагедию. Мы были обречены с самого начала. Мы так отчаянно пытались помочь сыну, что слишком сильно ограждали. Наконец он встает на ноги. Он погружен в науку, которая одновременно потрясающа и опасна. В Кембридже за ним недостаточно присматривали. В результате он оказался на другом краю света, там, где все еще живет ненависть. Грустнее всего то, что эта история разворошила осиное гнездо. Ты, наверное, слышала в новостях о том, как теперь следят за учеными? Невероятно. Через пару месяцев после возвращения Бена к нам снова приходили из ФБР. На этот раз не агент Тейлор. Этот парень, похоже, не знает Тейлора и не говорил с ним, прежде чем прийти к нам. Он спрашивал Криса обо всех его иностранных контактах. Якобы они исследуют все возможные связи по делу Бена. Крис, конечно, сказал им, что у нас толком не было связи с Беном, пока он был в лаборатории.
Удивительно, что потом он начал называть имена многих иностранных ученых, с которыми Крис контактирует, и попросил Криса сообщить все, что знает о каждом из них, любую личную информацию. Крис спросил, откуда у него все эти имена. Беседа шла на повышенных тонах, и в результате Крис отказался говорить без адвоката.
На следующий день один из коллег пришел к Крису в офис и закрыл за собой дверь. Он рассказал, что к нему приходили из ФБР. Другой агент, не тот, что являлся к нам. Он хотел узнать обо всех его иностранных контактах. Крис и Барни пошли к университетским юристам, которые велели им ничего не говорить и не делать, пока они не разберутся. Через несколько недель юристы сообщили им, что придется подчиниться. ФБР допрашивало практически всю кафедру. С особым пристрастием – иностранных ученых.
– Я, кажется, где-то читала, что электронная почта некоторых ученых просматривается? – сказала Клара.
– Да, в New York Times писали, что после тех событий разведсообщество опасается новых атак и в последние пару лет собрало невероятные объемы данных из переписки ученых по всему миру. В газете говорилось, что правительство США сотрудничает со многими странами, в первую очередь с Китаем, по вопросам перехвата и хранения переписки. Судя по всему, сотрудники ФБР ездили в Китай перенимать опыт мониторинга интернета и выявления недовольных. Думаю, именно это сотрудничество стало причиной того, что случилось с Чу Хуа, студенткой Криса. Она училась здесь и занималась 3D-печатью. Крис говорит, что это была одна из лучших его студенток. Несколько месяцев назад нам сообщили, что ей придется вернуться в Китай и заново подать на американскую визу. Мы не могли взять в толк, в чем дело. Короче говоря, она уехала домой, а американское консульство отказало ей в визе. Крис поднял шум. Похоже, среди ее родственников есть диссиденты. Китайские власти подозревают, что они как-то связаны с какой-то внутренней террористической группировкой. Чу Хуа все отрицает, а у американцев нет доказательств. Но они сказали университету, что рисковать не хотят. Чу Хуа подала на апелляцию, Крис надеется, что ей разрешат вернуться. Но представь, сколько времени и сил все это у него отняло! Времени на исследования у Криса теперь совсем не осталось.
Лайза смотрела в пол.
– Кто же мог подумать, что все так кончится? Не просто семейная трагедия, а катастрофа для науки. Казалось, будущие десятилетия пройдут под знаком совместных проектов с участием ученых из разных стран. Но теперь ФБР хочет наложить ограничения на это, а университеты, похоже, смирились. Они боятся потерять федеральное финансирование – те крохи, которые еще остались. Трусы! Не знаю, как мы будем с этим жить теперь, когда джинн вырвался из бутылки.
