– Я сказал: около двенадцати процентов. Но не давал никаких гарантий.
– Вздор! – воскликнул Даг. – У нас была конкретная договоренность, а вы и компания нарушаете ее. С какой стати наказывать меня за то, что другие оплошали?
– Наверное, я мог бы найти для тебя еще 50 тысяч. Тогда ты успокоишься? Нам нравится, как ты работаешь, Даг. Ты обеспечиваешь хорошую доходность инвестиций и высокий коэффициент Шарпа.
– Нет, не успокоюсь! Что будет в следующем году? Каким станет размер моего вознаграждения? Вы намерены увеличить его?
– Извини, но я не могу этого обещать. Компания пересматривает объем средств, выделяемых на проп-трейдинг. Обычная история для высшего руководства: им нравится проп-трейдинг, когда все идет хорошо, и не нравится, если возникают проблемы.
– Звучит обнадеживающе. Спасибо большое, – сказал Даг и сердито вышел из маленького кабинета своего босса.
– Меня это просто бесит, – говорил он Джо. – Он нарисовал мне красивую картину. Я думал, проп-трейдинг будет увлекательным и волнующим делом. Оказалось, нет. Это мучительное, тревожное занятие. Прошлым летом, в самом начале кризиса, у меня были вложены все средства, и напряженность ситуации практически разрушила мою жизнь. Я день и ночь мучительно следил за каждым тиком. Это не инвестирование, а треклятый бессмысленный дейтрейдинг, в котором на кону стоят твоя карьера и жизнь семьи. Это просто ужасно!
Даг вздохнул.
– Однажды вечером этим летом, когда мы со Сьюзен ужинали в ресторане, мне стало плохо. По ночам мне снились кошмары; каждую ночь в три часа я просыпался, чтобы проверить котировки на биржах в Японии и Азии. Попробуй снова усни, если котировки по твоим позициям движутся не в ту сторону! Чтобы уснуть, я принимал тайленол
[15], а утром просыпался будто с похмелья. В августе, когда был в отпуске, я даже не мог выполнять свои супружеские обязанности – либо из-за тайленола, либо из-за беспокойства о том, что происходит. И после того как я перенес все эти страдания и заработал им неплохие деньги, размер моего вознаграждения сокращают, и я получаю какие-то ничтожные 720 тысяч!
Джо покачал головой. Разумеется, плохо, что Даг пережил такие волнения. Но сумма казалась ему достаточно большой, ведь сам Джо мог рассчитывать всего лишь на 270 тысяч.
– Наверное, это ужасно – пережить такой стресс. Но, Даг, если заниматься проп-трейдингом так трудно, почему бы тебе не вернуться в отдел продажи акций?
– К сожалению, все не так просто. В этом мире – волчьи законы. С моими клиентами уже работают другие люди, так что мне пришлось бы искать новых клиентов. Я не могу себе этого позволить. У меня большие расходы – на жену, ребенка, а скоро родится еще один малыш.
Даг сказал, что ищет новые возможности. В других инвестиционных и коммерческих банках примерно такие же условия оплаты, что и в Grant. Однако его беспокоило еще и то, насколько эти банки заинтересованы в проп-трейдинге: инвесторы платят все меньше денег за прибыль, полученную от проп-трейдинга, поскольку она считается неустойчивой и низкого качества. В Lehman Brothers даже перевели троих лучших проп-трейдеров в подразделение по управлению инвестициями в рассчете на то, что инвесторы заплатят им из этого источника. Но разве это может ввести кого-либо в заблуждение?
Даг рассказал Джо, что на протяжении нескольких прошедших недель вел переговоры с Hadron – крупным хеджевым фондом с главным офисом в Нью-Канаане. Том Хадрон – легендарная фигура в сфере хеджевых фондов. Он родом из Нового Орлеана, и свои первые большие деньги заработал еще тридцать лет назад на торговле хлопком. Теперь Хадрон возглавляет крупную группу хедж-фондов, занимающихся в том числе и проп-трейдингом. На него работают от 20 до 25 проп-трейдеров, рассредоточенных по всему миру.
– Томми считают честным и справедливым человеком, – продолжал Даг. – Он старый южанин, любит охоту и пьет пиво со своими друзьями.
– Да, – сказал Джо. – Я читал, что ему принадлежит целый остров у побережья штата Джорджия, где он устраивает охоту и каждый год собирает десятки миллионов долларов благотворительных пожертвований в пользу бедных детей.
– Томми Хадрон, – объяснил Даг, – ведет дела гораздо лучше, чем инвестиционные банки. Его компания проводит серьезные собеседования с потенциальными кандидатами и требует наличия практического опыта трейдинга. Если трейдера нанимают, он получает аванс в размере 300 тысяч долларов и жилье в аренду на два года на выгодных условиях. Кроме того, для него устанавливается лимит потерь в размере 20 процентов, тогда как в большинстве банков этот лимит составляет 10 процентов. Эффективность работы трейдера оценивается по показателям, в которых учитываются волатильность и риск (например, по коэффициенту Шарпа). Минимальный размер вознаграждения составляет 15 процентов, а сумма, выделяемая фондом под его управление, – от 50 до 100 миллионов долларов.
Джо ответил:
– Похоже, это выгодная сделка с большим потенциалом.
– Но, как я уже сказал, – прервал его Даг, – проп-трейдинг – это жесткий бизнес, и твои успехи могут оказаться довольно заурядными. Сладкие речи Хадрона ничего не стоят. Он не стал бы миллиардером, владельцем охотничьего заповедника и крупного благотворительного фонда, если бы поддерживал проп-трейдеров, не обеспечивающих большой прибыли. Мы все лишь наемники. Личность и командный дух не имеют здесь никакого значения. Ты либо делаешь деньги для Томми, либо с тобой не очень тепло распрощаются.
– Так почему же ты собираешься этим заниматься?
– Потому что мне тридцать восемь лет; у меня нет ни капитала, о котором стоило бы говорить, ни каких-либо явных навыков, поддающихся количественному измерению. Мне нужны деньги. Помимо проп-трейдинга, я увлекаюсь еще и азартными играми, а они входят в привычку – я испытываю к ним страсть. Почему бы тебе не пойти со мной? Хадрон будет платить 200 тысяч долларов одному специалисту, работающему со мной. К тому же я дам тебе 20 процентов от того, что сам заработаю на своем проценте от прибыли. Ты будешь моим партнером. Что думаешь, старина?
Джо был озадачен.
– Слушай, я весьма польщен, но позволь мне все взвесить. Я уже веду переговоры с Bridgestone.
– Ты пропадешь в утробе этого зверя, – сказал Даг. – Пройдет много лет, прежде чем ты сможешь ворочать такими деньгами, о каких я говорю.
Пока Джо анализировал варианты своей дальнейшей карьеры, они с Эмили открывали хорошие и не очень стороны совместной жизни. Ее работа в Совете по международным отношениям была престижной и не очень трудной, а платили довольно скромно. Эмили поступила в Колумбийский университет, планируя получить степень магистра по истории Европы. Джо наконец-то заканчивал учебу в Школе бизнеса Стерна, но ему часто приходилось ходить на деловые ужины и время от времени ездить по делам, так что на протяжении недели молодые люди проводили не так уж много времени вместе.
