«Он живет в очень фешенебельном районе, – заметила она. – Дождаться не могу, когда же увижу этот особняк».
В отличие от других домов, мимо которых они проезжали, подъездная аллея к дому на Клэпборд-ридж-роуд, 148 была обсажена густой живой изгородью, поэтому дом нельзя было увидеть с улицы. Повернув и проехав еще несколько сотен метров по подъездной дорожке из гранитной брусчатки, автомобиль внезапно оказался у поля, где паслись три прекрасные лошади. Они увидели освещенный теннисный корт, немалых размеров каменное здание – нечто среднее между амбаром и конюшней, – большой бассейн и изысканный домик рядом с ним. Вдали виднелся огромный красивый каменный особняк с большими окнами и внушительной площадкой для парковки автомобилей.
– Да… – произнесла Эмили. – Моя мама всегда говорила, что в Гринвиче истинный признак богатства – это длинная подъездная аллея к дому. Должно быть, у твоего друга здесь около семи гектаров земли стоимостью по четыре миллиона долларов за гектар.
– Ты, наверное, шутишь! Выходит, у Джона земли почти на 30 миллионов.
– Это просто безумие! – сказала Эмили.
– Думаю, в этом городе земля – хороший объект для капиталовложений. Многие успешные менеджеры хедж-фондов стремятся жить в Гринвиче. Инвестиции в землю – это страховка против инфляции; к тому же земля – реальное богатство, а не только цифры на бумаге. Я всегда хотел владеть участком земли. Своей собственной земли, по которой можно ходить и на которой можно что-то вырастить.
В этот момент Джо вдруг вспомнил, как в Вирджинии они с Джошем Гибсоном гуляли у реки по земле с богатой глинистой почвой и как весной за несколько теплых дней в почве начинали пробиваться маленькие бледно-зеленые ростки кукурузы на тонких ножках.
– Но здесь не Вирджиния и не Айова. Тут каменистая почва. Так что единственное, что может вырасти на землях Гринвича, – это налог на недвижимость, – парировала Эмили с ноткой презрения.
– И деньги!.. Неужели я вижу лунки для гольфа? – изумленно произнес Джо. И оказался прав. За конюшней и манежем для верховой езды виднелись две лунки пар-4 и пар-3.
В основном здании в вестибюле с высоким потолком перед ними расстилалась изогнутая лестница – точная копия лестницы Версальского дворца. На изысканном дубовом столе стояла ваза из агата с большим букетом живых цветов. Эмили и Джо слышали шум разговора в гостиной; как только они вошли, высокая элегантная официантка сразу же подошла к ним с серебряным подносом, на котором стояли бокалы с шампанским и шардоне.
Буквально через мгновение к ним вышел и Джонатан Перо. Этот высокий мужчина с приятной внешностью был одет в шелковую рубашку с двумя расстегнутыми верхними пуговицами, светлые брюки и мокасины с кисточками. Его открытое лицо жителя Среднего Запада будто говорило: «Принимайте меня таким, какой я есть». Кстати, Джонатан оказался очень разговорчивым. Слова, наполовину сформировавшиеся мысли, глубокомысленные замечания словно изливались из него бесконечным потоком сознания. Ему было около сорока пяти лет. Джо он сразу понравился. Перо поцеловал Эмили в щеку.
– Очень приятно познакомиться с вами наконец! Джо – один из самых блестящих инвесторов из всех, кого я когда-либо знал. Вы выросли в Гринвиче, не так ли? – спросил он.
– Да, это так, – подтвердила Эмили. – У вас замечательный участок с прекрасными видами. Могу я спросить, сколько у вас земли?
Перо одобрительно улыбнулся ей.
– Больше семи гектаров. Четыре года назад я заплатил за них 25 миллионов долларов; сейчас участок стоит, наверное, не менее тридцати пяти. Лучше бы так и было – у меня огромный ипотечный кредит.
– Можно мне посмотреть дом?
– Разумеется! Его площадь – почти 1700 квадратных метров. (Он явно был доволен собой.) Я очень горжусь своим домом. Знаете, я вырос в двухкомнатной квартире в Кливленде и никогда даже не мечтал о таком дворце. Моя Нэнси наняла прекрасного дизайнера. Она устроила здесь все с большим вкусом, как вы считаете? Подобрала картины, обои и все остальное. Все это обошлось мне в пять миллионов вместе с картинами, хотя я не покупал ничего выдающегося… пока.
Перо потряс головой, как собака, стряхивающая с себя воду.
– У нас здесь нет ничего показного и претенциозного, как в особняках Гармона и Петровски. Эти ребята просто выводят меня из себя. Они постоянно хвастают своими большими домами и всякими особенными безделушками. Многие неосознанно считают, что чем больше у человека дом, тем больше у него пенис. Я так же богат, как и они, но не выставляю этого напоказ.
Эмили не смогла удержаться.
– Я сейчас читаю книгу о Теодоре Рузвельте и так называемом «позолоченном веке». Так вот, Рузвельт считает, что зависть и высокомерие – это две стороны одного черного кристалла, – сказала она.
Перо озадаченно посмотрел на Эмили.
– Одного черного кристалла? Но что это значит? Звучит не очень приятно, – он замолчал на мгновение, а затем продолжил: – Пожалуй, я избавлю вас от осмотра игровой комнаты на первом этаже. Хотя она просто изумительна. У нас есть также площадка для игры в сквош, крытый бассейн с миниатюрными пальмами и водопадом, зал для игр с мягким полом и стенами, где дети могут поиграть в лакросс, европейский или американский футбол.
– Вот это да! – сказал Джо. – Звучит превосходно.
– Все это действительно превосходно, но чертовски дорого. Я очень надеюсь, что мои мальчики не увлекутся хоккеем, иначе придется построить крытое хоккейное поле, – он засмеялся. – Занятия спортом, особенно таким загадочным, как сквош, – верный способ открыть детям путь в один из университетов Лиги плюща. У моей первой семьи не было таких возможностей. Мы помогали детям делать домашние задания, и в итоге они оказались в университетах Коннектикута и Небраски. Однако моя Нэнси мечтает о том, чтобы наши дети учились в университете Лиги плюща. Я работаю не покладая рук, зарабатывая деньги на то, чтобы иметь возможность учить своих детей в таком университете. А вы где учились? – спросил он Эмили.
– В Принстоне.
– Принстон! Боже мой, Принстон! Я бы построил для Старого Нассау
[35] новое здание исследовательского центра, если бы это позволило мне устроить своего ребенка в Принстон. А в какой школе вы учились?
– В школе Хочкиса.
Джонатан посмотрел на нее с благоговением, которое только отчасти было наигранным.
– И вы водитесь с этим провинциалом из Вирджинии, который едва не вылетел из АЮ? – Он игриво хлопнул Джо по руке.
– Я попала в Принстон и в школу Хочкиса по программе диверсификации, – сказала ему Эмили. – Мы, девочки из Гринвича, редкий, вымирающий вид.
– Да… – равнодушно протянул Джонатан, когда они шли по библиотеке, обшитой деревянными панелями «под старину». В библиотеке было много полок с книгами с довольно потертыми, пыльными обложками; расставлены книги были в продуманном беспорядке, как будто их кто-то читал.
