Тем не менее даже поверхностный взгляд на закон в том виде, в каком он принят, показывает: новый, реформированный закон о путешествиях и развлечениях весьма далек от идеала — в действительности он буквально пропитан абсурдными мещанскими предрассудками. Так, чтобы получить налоговый вычет на затраты на путешествие, надо, чтобы поездка была предпринята по делу, а не для развлечения. Кроме того, поездка должна быть дальней — то есть совершить ее надо не на трамвае и не на пригородной электричке. Условие «дальности» ставит вопрос, где находится дом, и приводит к понятию «налогового дома», места, из которого надо уехать достаточно далеко, чтобы получить право на вычет стоимости путешествия из облагаемой суммы доходов. Налоговый дом бизнесмена — не важно, сколько у него загородных вилл, охотничьих домиков и филиалов, — это его основное место работы, а не просто какое-то определенное здание. В результате супруги, работающие в двух разных городах, имеют разные налоговые дома, но, к счастью, налоговый кодекс по-прежнему признаёт их союз в той мере, какая позволяет им иметь налоговые льготы, доступные и другим состоящим в браке людям. Таким образом, существуют налоговые браки, но пока еще нет налоговых разводов.
Что касается развлечений, то составители установлений ФНС вычеркнули из кодекса правило Коэна. Они были вынуждены определить значимые признаки с почти теологическим изяществом, и венец различения — прямое следование привычке, сложившейся у конкретного человека за много лет, — обсуждать дела круглые сутки в любой компании. Например, вычеты гарантированы для развлечений бизнесменов в ночных клубах, театрах и концертных залах только в том случае, если до, во время и после развлечения имел место «обстоятельный и добросовестный деловой разговор» (трудно вообразить, к чему может привести деловой разговор нескольких говорливых бизнесменов во время концерта или спектакля). С другой стороны, бизнесмен, развлекающий другого бизнесмена в «приватной деловой обстановке», например в ресторане, где не играет музыка и не пляшут канкан, может требовать вычета, если, несмотря на то что во время встречи дела и не обсуждались, сама встреча была назначена с деловой целью. Вообще говоря, чем обстановка более шумная, раздражающая и отвлекающая, тем больше она — по мысли законодателей — должна способствовать деловой атмосфере. Из шумных и отвлекающих мероприятий правила особо выделяют коктейли. Соответственно, требуются оживленные деловые дискуссии до, во время и после мероприятий, в то время как затраты на посиделки за столом в доме бизнесмена подлежат налоговому вычету без требования дискуссий. Однако в последнем случае, как предостерегает институт налоговых проблем Лессера в брошюре «Ваш подоходный налог», «вы должны доказать, что мотив приглашения на вечер — деловая беседа, а не желание просто пообщаться». Другими словами, чтобы обезопасить себя, в любом случае говорите о делах. Хеллерстайн писал: «Отсюда следует, что налоговики, несомненно, потребуют от клиентов безостановочно круглые сутки говорить о делах и побуждать своих жен не возражать против разговоров на профессиональные темы, если они (жены) хотят сохранить привычный уровень жизни».
Доскональная и детальная классификация развлечений в правилах 1963 года отсутствует, но в брошюре Лессеровского института несколько игриво сообщается: «Конгресс не стал вносить в закон предложения, ограничивающие расточительные или экстравагантные развлечения». Вместо этого закон определил, что бизнесмен имеет право требовать вычета на амортизацию и расходы на содержание «средств развлечения»: яхты, охотничьего домика, плавательного бассейна, боулинга или, например, самолета, если это средство развлечения более половины времени эксплуатации используется с деловыми целями. В брошюре «Средства на представительские расходы в 1963 году» («Expense Accounts 1963»), одном из множества руководств, изданных торговой клиринговой палатой
[29], это правило было разъяснено на следующем примере:
Яхту приобретают… для развлечения. Для отдыха она используется 25 % всего времени эксплуатации. Так как 75 % времени она используется для деловых целей, то, следовательно, это инструмент развития бизнеса налогоплательщика, и расходы на ее содержание должны подлежать налоговым вычетам. Если же в деловых целях яхту используют лишь 40 % времени эксплуатации, то расходы по ее содержанию не включаются в сумму, подлежащую льготному налогообложению.
Метод, каким яхтсмен будет измерять время использования яхты для дела и время ее использования для развлечений, закон не определяет. Вероятно, ни к одной из этих категорий нельзя отнести время, когда яхта стоит в доке или на приколе с одним лишь экипажем на борту. Хотя на это можно возразить, что владелец иногда развлекается тем, что любуется на свою качающуюся по волнам красавицу. Таким образом, учету подлежит время, когда бизнесмен и его гости находятся на борту яхты, и, вероятно, самым эффективным способом исполнения закона будет установка на яхте двух секундомеров — одного на левом, второго на правом борту. Один секундомер надо включать во время деловых плаваний, а второй — во время развлекательных круизов. Кто знает, может быть, попутный западный ветер пригонит яхту из развлекательного круиза на час раньше, а сильный сентябрьский ураган задержит ее в деловом плавании, что позволит доле «делового» времени преодолеть заветный 50 %-ный рубеж. Таким образом, владелец яхты должен молиться о попутном ветре, который сможет, при благоприятных обстоятельствах, удвоить чистый доход после взимания налога. Короче говоря, данный закон — полная бессмыслица.
Некоторые специалисты считают, что изменение правил взимания налогов с расходов на путешествия и развлечения принесет пользу обществу, потому что очень немногие налогоплательщики, которые могут смошенничать, прикрываясь правилом Коэна и подобными, найдут в себе мужество этого не делать. Но то, чего удастся достичь при соблюдении налогового законодательства, нивелировано определенным обесцениванием общественной жизни. Едва ли найдется другая часть налогового кодекса, которая столь энергично содействовала бы коммерциализации общественных отношений или наказывала бы за любительские увлечения, которые, как пишет Ричард Хофстадтер в книге «Anti-Intellectualism in American Life» («Антиинтеллектуализм в американской жизни»), были так характерны для основателей США. Вероятно, величайшая опасность вот какая: требуя налоговых льгот для деятельности, формально рабочей, а по сути развлекательной, — то есть требуя соблюдения лишь буквы закона, — можно обесценить свою жизнь в собственных глазах. Возможно, отцы-основатели, будь они сегодня живы, с презрением отвергли бы любую попытку смешать личное и деловое, любительство с профессионализмом, и стали бы требовать льгот только на самые бесспорные общественно полезные затраты. Однако при существующем положении в налоговом законодательстве возникает другой вопрос: были бы они в состоянии царственно переплачивать или им все же пришлось бы попросить о возможности выбора?
Много сказано о том, что налоговый кодекс дискриминирует интеллектуальный труд. Главное доказательство — то, что налоговые льготы предоставляются на все виды изнашиваемой физической собственности и на истощение природных ресурсов, но никакие льготы не распространяются на истощаемость интеллектуальных и художественных способностей изобретателей и деятелей искусства, хотя признаки утомления мозга иногда сильно сказываются на качестве их труда и на доходах (некоторые утверждают также, что закон дискриминирует и профессиональных спортсменов, так как не учитывает их физический износ). Лига писателей Америки утверждает: кодекс несправедлив по отношению к писателям и людям других творческих профессий, чьи доходы из-за самой природы труда и системы его оплаты сильно колеблются. Они платят огромные налоги в удачные годы и остаются без средств к существованию во время творческого застоя. Статьи принятого в 1964 году закона учитывают эту ситуацию. Деятели искусства, изобретатели и другие лица, нерегулярно получающие единовременные большие доходы, облагаются в течение четырех лет усредненным налогом, призванным облегчить налоговое бремя неудачных лет.
