— Ты, боярин Ждан Горыныч, не заговаривайся все же, — бровью не повел Горибор, — как будто мы за нее сами спросить не хотим. Нам-то не след ссориться.
Купцы из старших, что собрались вокруг приезжих, переглядывались и лезли пятернями в бороды, пытаясь уразуметь, что за напасть на них свалилась. Похоже, между приезжими согласия не было, друг друга они тоже подозревали. Но — беда с дочкой вериложского князя? Вот не было печали… Каждый искренне готов был содействовать поимке тех неведомых татей, потому как — и правда ведь напасть! Многие из них направлялись именно в Карияр, некоторые там и жили и держали лавки. Ссора с князем Веренеем им нужна была меньше всего. Были тут люди и из Вериложья, которые тоже не хотели стать виноватыми перед Велеславом просто потому, что оказались рядом. Потому как, известно, пусть виноватый и один — подозревают многих.
— Я примечаю! — так же сердито повторил Горыныч, но уточнять не стал, повернулся к купцам. — Тот, кто днем открыто не приходит, назваться старшим не желает, хлеба-соли отведать не хочет — тот тать и есть! Не делают так честные люди! А откуда здесь еще людям взяться? Только от вас! Одного, значится, я знаю. Все ваши люди, говоришь, здесь…
— Чем хочешь поклянемся, воевода! — охотно вставил набольший. — Все, кто заклад платил и товар везет, все тут!
— Во-о-от! — обрадовался Горыныч, сообразив, как поймать на слове. — Кто заклад платил и с товаром, значит… А без заклада и товара неужто никого нет и не было? Так не бывает, чтобы к такому обозу попутчиков не нашлось! Говори, был кто чужой с вами, да отстал? Когда и куда делся?
— Как не быть! — сразу согласился купец. — Да только как же нам за чужих отвечать? Да, ехали люди, отстали седмицу как. И ранее такое было! Мало ли кому куда надобно!
— А последними кто от вас отъехал, седмицу назад, говоришь? — подался к нему воевода.
— Так этих мы знаем давно! — встрял другой купец. — Они из Сараватов, род уважаемый, и по важному делу ехали.
— Сараваты? Не Касмет ли с сородичами? — уточнил Велемил, положив руку брату на плечо. — А то встречались…
Купцы согласно закивали, опять переглядываясь.
— Так… то люди давно известные, — повторил набольший, — еще дед мой с Сараватами дела вел. У них лучшие оружейные лавки, и в Карияре тоже, знаете небось, — он обращался в основном к кариярским княжичам, а на Горыныча лишь иногда опасливо косился, — уж ты, Велемил Веренеич, знаешь… люди честные… да беда у них. Сами небедные, а помощи попросили, многие тут складывались, как не помочь…
— Что за беда? — продолжал спрашивать Горибор.
— Сын его единственный, Айсак, в плену в степи, в холопство вечное проданный, да не просто так, а из мести. Заворожен парень, и выкупить его нельзя. Если бы только за деньгами дело стало, не печаль, выкупили бы, говорю же, мошны бы не жалели. А тут, значит… только богов просить… и дороже выйдет, опять же…
— А они все амулеты Кары носят, — сказал задумчиво Велемил, — не ее ли просить хотят? Тогда понятно, зачем им холопка из арьев. На такой дар ответ непременно быть должен.
— Оно так! — закивал купец. — Да только легко ли найти такую девку? Продают задорого, а на деле обман все. И в Лесовани арьев нынче мало, не продают их, а своих у Сараватов небось и не осталось. А обычная девка все не то… — кажется, и купчина прекрасно понимал, для чего может пригодиться холопка-арья, только вряд ли он способен был уразуметь, какая связь между холопкой и дочкой князя.
Горыныч пыхтел и недоуменно бродил взглядом по лицам собеседников.
Худо-бедно, но в конце концов разобрались: седмицу назад обоз покинули Касмет и еще четверо его сородичей, которые напрарлялись в Степь, чтобы найти и выкупить из неволи Айсака, сына Касмета, и ради этого сам Касмет не постоял бы ни за чем. И свернули они в месте, как раз подходящем, чтобы сначала тайной тропой, если такие есть, а потом торной дорогой добираться до Хлябина, последнего ветлянского города на границе со степью. Боярин Мирята, поглядев на развернутую Горибором карту, одобрительно кивнул.
— Тайных троп тут много. Сараваты эти — рыси, они всегда больше троп знали, чем мы. И сам Касмет, чтоб его леший взял, волшбарь известный, куда до него нам! Дураков век учи, и без толку! — закончил он в сердцах. — Ночь уже миновала, ему могло и хватить.
Последние слова легли тенью на лица княжичей.
— Карино святилище, значит, — сказал Горибор, — они уже позади все. Да и какое? Много их.
— Может, и малым обойтись, ягушку ближайшую отыщет и велит к Каре проводить… Волшбарь, сумеет и ягушке велеть, — потирая лоб, задумчиво отозвался Велемил.
— Да не каждая к Каре дорогу знает!
— Найдет, значит, ту, какая знает. Тут такие места, что все, почитай, знают…
— Это княженку-то — Каре? Жечь, что ли? — поразился Горыныч и поежился, потому что его холодный пот прошиб.
Вояка он был старый и уважаемый, и такого позора никак не ждал: чтобы доверенную ему княженку украли и вместо холопки чужой богине в жертву отдали. Да такое и внукам его припомнят!
— До ближней живой веси тут дня два пути через лес, — сказал Горибор, которому места окрестные были известны. — Была и ближе, да Моровая Девка там погуляла пару лет как. А ведь там ягушка-волхва сильная очень была! Во время мора волхвы Маренины не обязательно мрут, верно? А если она жива, может, к другим тропу укажет! Время сбережем.
— А если не жива и не укажет? — усомнился Велемил. — Тогда время потеряем. Веденич, а ты? Не найдешь дороги?
— Что я? Я тут троп вовсе не ведаю, — недовольно пробурчал боярин Мирята. — Меня в Верилоге надо было слушать, уже бы пришли в Карияр целые! А теперь вот…
— Ладно, ты комаром не зуди! — дернулся Горибор.
— А ведь он, может, там, с ней? — встрепенулся вдруг Велемил. — Может, уже и… сам справился? Он ведь жив, точно жив. Будь не так, мы бы уж знали…
Горибор молча кивнул, и боярин Мирята тоже кивнул, с тяжким вздохом.
— А ведь ты мне с самого начала не по нраву пришелся, Веденич, — воевода с ненавистью взглянул на Миряту, — да не понял сразу почему! Повоевал я с вами. Не люблю оборотней, а уж вас, лисов, больше всех. Ты ведь лисьего рода? Почему же не назвался, как обычай велит?
На последние слова Велемила, совершенно ему непонятные, он не стал и внимания обращать.
— Я не оборачиваюсь, — нехотя взглянул на него боярин, — незачем было называться. Секреты вот знаю лисьи, которыми и ты попользоваться не брезгуешь. А не люблю я только дураков, да куда от них денешься?
— Едем по весям, — повысил голос Горибор. — Ты, воевода, тут на всякий случай людей оставь, а ну как вернется кто!
— Обо всем позабочусь, княжич, — отрезал Горыныч. — И найду воров,
[43] помяни мое слово. Если это ваши люди, тоже не помилую. Не спасу мою княженку, так хоть лиходеи от меня не уйдут!
