– Прошлой ночью я и понятия ни о чем не имела.
– Да неужели? – чуть ли не с горечью спросил собеседник.
– Вы думаете, я намеренно убила доктора Хеара? Но это же чудовищно…
Они подъехали к вокзалу, и Сэм очень не хотелось входить туда одной. Однако Лашло, напротив, хотел, чтобы она как можно скорее убралась – из его машины, из его города, из его жизни.
– Я думаю, вокруг вас очень плохая энергетика, миссис Кертис. И это… возможно, именно это приводит к несчастьям: провоцирует нежелательные события, пагубно влияет на людей.
– Что за энергетика? Откуда она берется?
Лашло выключил двигатель, отстегнул ремень безопасности.
– Поезд, кажется, минут через пять. Если вы поторопитесь, то успеете.
Сэм вышла из машины, он взял с заднего сиденья ее чемодан и поставил его на тротуар.
– Билет у вас есть?
Сэм кивнула.
– Платформа вон там.
– Могу я задать вам один вопрос?
Он ничего не ответил.
– Если вы и впрямь так думаете, то почему согласились работать с доктором Хеаром?
– Любопытство ученого. Я думал, будто мне хочется знать правду, – ответил Лашло и отвернулся. – Но я ошибался.
Сэм проводила его взглядом – молодой человек ушел, даже не оглянувшись. Она услышала, как хлопнула дверь его машины, взвыл на манер газонокосилки двигатель «ситроена». Ассистенту профессора явно не терпелось поскорее уехать прочь.
35
В Уэппинг она приехала в восемь вечера. Ричарда еще не было дома. Хелен в своей комнате смотрела телевизор, а Ники лежал в кровати, но не спал. Вид у него был несчастный. Она села рядом с сыном, крепко прижала к себе, но выражение его лица не изменилось.
– Я не хочу, чтобы вы с папой снова уезжали. Это нечестно. Вы все время уезжаете.
– Это всего лишь на неделю, Тигренок. Мама с папой должны проводить какое-то время вместе.
Сэм снова обняла сынишку, поцеловала его в лоб. Вечер выдался сухой и холодный, дул сильный, чуть ли не шквальный ветер, вода в реке билась о берег. Она посмотрела на Ники, и ей захотелось сказать ему правду: что она тоже не хочет уезжать и оставлять его одного, хотя он проведет время с друзьями и ему будет весело. Но не говорить же мальчику, что мама боится уезжать.
До смерти боится.
Она рассказала ему сказку, потом начала еще одну, и Ники наконец уснул. Сэм вышла из его комнаты, закрыла дверь. В гостиной зазвонил телефон, и она поспешила к столу Ричарда, сняла трубку:
– Да? Слушаю?
– Сэм?
– Кен! – Она почувствовала невероятную радость. – Кен! Вы вернулись!
– Как дела?
– Ой… все… в общем… – Сэм вдруг лишилась дара речи, слова как будто бы застревали в горле, а глаза наполнились слезами. Ее стало трясти, трясти с такой силой, что она уронила трубку на пол, и кусочек пластмассы откололся. Она нагнулась, подняла трубку.
– Сэм? Эй, Сэм? Что случилось? С вами все в порядке? Вы одна? Хотите, я подъеду к вам? А? – Она не ответила, и Кен предложил: – Или можно встретиться где-нибудь в городе?
– Я… – Ей буквально приходилось выдавливать из себя слова. – Я сейчас… сама приеду к вам. Буду, как только…
Она повесила трубку, повела плечами, посмотрела в окно. Потом вытерла глаза, постучала в дверь Хелен и сказала, что уезжает.
* * *
Сэм остановилась на светофоре близ Клэпхам-Коммон, когда двигатель «ягуара» вдруг заглох. Она нажала кнопку стартера, и он снова ожил, надавила на газ, раздались хлопки, и машину в темноте окутало облако маслянистого синего дыма.
«Я почти несколько недель не садилась за руль», – подумала Сэм, снова поддавая газа. Из глушителя раздался громкий хлопок, треск, новое облако дыма окутало машину, когда она рванула на зеленый свет, потом сбросила скорость, свернула на подъездную дорожку к громадному дому-чудовищу в викторианском стиле и остановилась позади припаркованного «бентли».
Когда Сэм выходила из машины, дверь дома открылась.
– Кен! – Она обняла его, прижала к себе; слезы ручьями лились у нее из глаз.
– Сэм! Что?.. – Он тоже обнял ее и прижал к себе. – Она отстранилась, и Кен внимательно посмотрел на нее. – Боже, что случилось? Вы… – Он не договорил. – Идемте, вам нужно выпить.
– Вы один?
Он улыбнулся:
– Да. Всего час назад вернулся из Испании. Я вам позвонил, потому что хотел предупредить: завтра меня не будет – еду в Бристоль.
Кен закрыл дверь, и Сэм двинулась за ним по коридору, в котором стояли два комплекта средневековых доспехов. Она опасливо посмотрела в щелочки для глаз, потом прошла мимо еще одной восковой скульптуры Кена в плетеном кресле, – он что, заказал их целую партию? – мимо громадной сюрреалистической картины (кабан, прыгающий с одного горного пика на другой), мимо музыкальной шкатулки и оказалась в гостиной с ее галереей менестрелей и старинным роялем. Здесь было полно картин: Дэвид Хокни соседствовал с Роем Лихтенштейном, рядом висел портрет Арианны Стасинопулос-Хаффингтон кисти Джорджа Шеридана, выполненный в манере а-ля Пикассо. В антикварном камине – и где только Кен его раздобыл? – горел огонь. Работал телевизор, вроде бы шла очередная серия «Полиции Майами».
Сэм села на старинный диван с высокой спинкой и буквально утонула в нем. Кен вышел на минуту, вернулся со стаканом:
– Замечательный виски. Вам понравится. Попробуйте.
Она сделала глоток, потом второй, почувствовала в желудке приятное тепло.
– Как вы съездили в Испанию? – спросила Сэм, глядя в стакан.
– Отлично. Все прошло прекрасно.
Кен закурил, сел на такой же громадный диван напротив нее.
– Я не должна была к вам приезжать, – сказала Сэм. – Это опасно… для вас… – И разразилась потоком слез, словно где-то внутри у нее прорвало трубу.
Кен присел рядом. Сэм посмотрела на него сквозь слезы:
– Я боюсь за вас, Кен. Я думаю, что… Я думаю, вам следует быть очень осторожным.
– И чего же я должен опасаться?
– Вокруг меня скопление отрицательной энергии, – пробормотала Сэм.
Он обнял ее и мягко поинтересовался:
– Что, еще один сон?
– Чувствительные антенны, – проговорила она и рассказала ему все: и про падение с лесов, и про поездку в Халл, и про гибель Хеара, и про последнюю беседу с Лашло.
Кен пригубил виски, загасил сигарету, выдохнув из легких остатки дыма прямо на пухленьких голеньких херувимов на потолке.
– Вы думаете, этот доктор Хеар погиб, потому что пытался помочь вам? Что его квартиру разорил какой-то злой дух, предупреждая ученого, что не надо с вами связываться? Однако профессор проигнорировал предупреждение, а потому был убит, так?
