– Ребята, смотрите, что тут!
Сойка тоже кое-что нашла: шлем, отделанный густым бурым мехом; посередине его красовался рог. Гилберт припрыгал поближе.
– Что это за мех такой? – поинтересовал- ся он.
– Это волосы из подмышек одного из самых сильных в мире созданий. – В голосе сойки звучало благоговение. – Это шлем Стража Фьорда. Каждому, кто надевает его, он дарит силу великана.
Гилберт попятился и наступил на еще один предмет – медный подсвечник для пяти свечей.
– А подсвечник-то что делает посреди джунглей? – удивился он.
Гилберт протянул было перепончатую лапу, но подсвечник внезапно полыхнул на него пятью языками разноцветного пламени. Лягух отскочил, однако огонь успел подпалить лежавшие рядом ветки. Скайлар взметнулась вверх и быстро загасила горящие ветки крылом.
А Элдвин уже думал о другом:
– Глядите-ка, ребята. Как вам это нравится?
Вокруг валялись предметы всех форм и размеров: щит с изображением белого жука – земля под ним казалась промерзшей; угольно-черная волшебная палочка – она дрожала, словно от испуга; закрытый гроб для великана, вдвое выше обычного человека. Там были подзорные трубы, слоновьи седла, ковер, будто вобравший в себя все оттенки ночного неба. Какие-то вещи явно лежали здесь давным-давно, какие-то принесли совсем недавно.
– А вдруг и Ирбисова Корона где-то здесь? – предположил Элдвин.
Скайлар уселась рядом с ним. Глаза ее были широко раскрыты от восхищения.
– Все может быть, – чирикнула она, оглядываясь по сторонам. – Смотри, вот ковер грез, а вот плащ Эбекенезера! – восторженно воскликнула она, указывая на истрепанный и протертый до дыр кусок ткани. – А это два из трех Мечей Паука.
– Вон там, наверное, и третий, – мотнул головой назад Элдвин.
– Что это вообще такое? – спросил Гилберт.
– Волшебные артефакты со всех концов Огромии и Запределья, – ответила Скайлар. – И кто-то доставил их сюда. Или что-то.
Фамильяры погрузились в изучение разбросанных кругом предметов в поисках чего-нибудь, напоминавшего Корону.
– Это, скорее всего, логово мавпов, – вдруг заявила Скайлар.
– Да ладно тебе, мавпы – это выдумки, – тут же заспорил Гилберт. – Гоблинов-магодобытчиков не существует.
– Нет, они существуют. Я своими ушами слышала рассказы людей, которые их встречали. Просто мавпы почти совсем повывелись.
– Сама подумай: у какого гоблина достанет сил приволочь сюда слоновье седло? – настаивал Гилберт.
– У того, кто наденет шлем Стража Фьорда, вот у какого.
С этим поспорить было трудно.
– Ладно, пускай мавпы существуют. Но тогда где они? – не сдавался лягух.
– Наверное, ищут новые сокровища.
Взгляд Элдвина тем временем скользил по гнутому зеркалу, по кошельку, набитому золотыми монетами, и наконец остановился на хрустальной статуэтке белки. Зверек словно оцепенел от ужаса.
– Что это, как думаете? – спросил друзей Элдвин.
– По мне, так просто стеклянная белка, – квакнул Гилберт. – Правда, уж очень похожа на живую.
– Потому что она и была живой, – сказала Скайлар. – И скорее всего, она до сих пор жива, но навеки заключена в хрустале. Я видела похожую статую в музее Бронзхэвена. Ее привез запредельник, проникший в Некролабиринт.
– Некролабиринт… – Элдвин насторожил уши. – Джек мне про него рассказывал. Он говорил, никто так и не добрался до самой сердцевины.
– Потому что этот Некро – жуткое чудище. Он одним касанием языка обращает плоть и кровь в хрусталь, – пояснила Скайлар. – И никаким колдовством это заклятие не снимешь. Волшебники предполагают, что вернуть хрустальные статуи к жизни можно, только убив Некро.
Элдвин разглядывал застывшую беличью мордочку и от души жалел зверька. Хрустальная белка была так похожа на его соседа по бриджтауэрской крыше, любителя подкоптить орешки над дымом из трубы… Гилберт уже успел ускакать на дальний конец поляны. Там он откопал бусы на серебряной цепочке: две бусины так и сверкали синим, а остальные восемь, или около того, были скучными и бесцветными. Скайлар тоже упорхнула в сторону и разглядывала какой-то хрустальный кубик.
– Похоже, Короны здесь нет, – подытожил Элдвин. – Да и следы Баксли уводят отсюда.
– Погоди еще минутку, – попросила Скайлар. Она не отрывала взгляда от поблескивавшего в грязи кубика. – Если этот куб – то, что я думаю, то в нем должны храниться все заклинания Совета старейшин.
Сойка нажала крылом на кристаллическую грань, и внутри куба заклубился дым. Скайлар закрыла глаза, и Элдвину показалось, будто она пытается через перья вобрать в себя все знания, скрытые в кубе. Над кристаллом начал вихриться туман.
– Эй, Скайлар, Элдвин, глядите! – позвал Гилберт. – Кажется, я нашел мавпа.
– Погоди, – отозвалась Скайлар. Она совсем погрузилась в себя и крепко зажмурила глаза.
Элдвин посмотрел, куда указывал Гилберт. Прямо перед лягухом на земле ничком лежало полуистлевшее тело гоблина. На спине у него виднелись следы двух громадных клыков, что, кстати, спокойствия Элдвину не прибавило.
Обернувшись к Скайлар, кот увидел, что туманный вихрь принял форму призрачной змеи. Элдвин мгновенно сообразил, что происходит, и заорал:
– Скайлар, уйди! Уйди от него, живо!
Но сойка, похоже, не услышала предупреждения; она словно уснула глубоким сном. А змеиный дух уже изготовился для удара.
– Скайлар! – закричал Гилберт. – Скайлар!
Однако Скайлар по-прежнему сидела на месте. Что ж, выбора у Элдвина не осталось: резким броском он отшвырнул сойку прочь. Шлепнувшись оземь, она пришла в себя.
– Но он даже не успел заговорить со мной, – возмутилась Скайлар. Кажется, она так и не поняла, какая угроза только что над ней нависала.
– По-моему, ему не до разговоров, – громко мяукнул Элдвин.
Наконец-то Скайлар подняла голову и увидела в воздухе растущие змеиные клыки. И фамильяры побежали. Гилберт на бегу запихнул бусы в свой лиловый бутонный рюкзачок. Троица промчалась мимо мертвого мавпа, выскочила из логова гоблинов и кинулась прочь от волшебных артефактов. Змеиный дух, прикрепленный к кубу, последовать за ними не смог.
* * *
Фамильяры перевели дух уже возле реки. Светящаяся дорожка снова змеилась вдоль берега, и Элдвин снова возглавил поход.
– Простите, что я такое натворила, – сказала Скайлар. – Знаю, это было очень безрассудно, но я подумала: а вдруг что-нибудь из этого куба поможет нам победить Паксахару…
Элдвин уже достаточно хорошо знал Скайлар. И он мог определить, когда сойка говорит не всю правду. Например, по уклончивому взгляду или по тому, как она переминается с лапки на лапку. Когда сойка пыталась проникнуть в содержимое куба, ее заботила отнюдь не цель похода – в этом Элдвин был почти уверен. Она следовала завету Ноктонати: знание превыше всего. Выходит, Скайлар поставила личное дело на первое место. Однако упрекать ее в этом было бы просто нечестно. И уж кому-кому, но не Элдвину судить Скайлар. Он и сам-то хорош: давно уже нужно было заглянуть в отцовский мешочек, прижатый к черной шерсти у него на груди.
