Светлана промолчала, поскольку с мужем своей повелительницы была в принципе согласна. Оборотням Вологду, понятно, сдавать нельзя. Но в остальном… Будет править городом сама Макошь, ее сын, брат или племянник, какая, в общем, лесорубу или ткачихе разница? После захвата Смоленска скифами великого Орея тамошние славяне ни на что не жалуются, просят любви и семей, а не свободы, и алтарь великой Купавы стоит там в целости и сохранности. Хотя о прежнем боге горожане немного жалеют.
Единственное, что заставляло ныне богиню любви и согласия всячески поддерживать властную хозяйку города, так это нежелание остаться бездомной. К Вологде Света привыкла, прижилась, нашла свое место. А сменится власть – первая помощница прежней правительницы новым покровителям может уже больше не понадобиться.
– Раз у меня не получается создать большую армию, то мне нужно, чтобы каждый из моих сварожичей стоил десяти врагов, – сделала вывод великая Макошь. – Отправляйся в Устюжну, светлая богиня. Ныне же, без промедления! Скажи великому Матвею, что мне потребны все длинные ножи, каковые у него есть. И пусть кует новые как можно больше!
– Как прикажешь, великая, – поклонилась Светлана и поспешила прочь из горницы, подальше от разгневанной богини.
Спустя минуту она уже стояла в мастерской, пахнущей углем и дымом, жаркой и переполненной железным звоном. Не замечая гостью, потный мастер, облаченный только в кожаный передник, закончил работу и опустил раскаленный топор в бадью с маслом. В воздухе повеяло семечками, а кузнец вытянул поковку из бадьи и небрежно перекинул в корзину.
– Здравствуй, о великий Матвей! – окликнула одного из избранников кречета богиня любви. – Приятно видеть тебя за работой. Залюбуешься! Как твоя жена? Как дом?
– И я рад видеть тебя, Светлана, – устало улыбнулся плечистый кузнец с коротко стриженными волосами. – Это у тебя нужно спрашивать, как моя жена. Она ведь молится тебе, а не мне! А от меня какие-то тайны может и скрывать.
– Ей печально, что она все еще не зачала для тебя сына.
– Таков удел богов… – Матвей направился к гостье, и девушка торопливо отступила:
– Только без объятий! Это мое любимое платье, а ты весь в пыли и саже!
– Тогда так… – Кузнец вытянул из ножен у нее на поясе малый нож из оленьего рога, с лезвием из обсидиановых пластинок, покрутил в руках, отступил и воткнул в край бадейки.
– Да, – согласно кивнула девушка, – среди всех нас только Вику удалось зачать детей.
– Насколько я его помню, он берет количеством и разнообразием. – Матвей клещами выхватил из горна ярко-желтую пластинку, опустил на наковальню и взялся за молот.
– Это верно, – кивнула Света.
Некоторое время они стояли молча. Кузнец работал, гостья смотрела. Только после того, как Матвей отправил поковку обратно в горн, девушка заговорила:
– Я пришла к тебе по поручению великой Макоши. Она велела забрать у тебя все мечи, что ты успел сделать, и повелела выковать еще.
– Я не кую мечей, – мотнул головой Матвей. – Пустая трата времени и железа.
– Подожди, как?! – растерялась гостья. – Прошлой зимой ты выдал вологодской армии целую охапку!
– Я мужчина, – заработал мехами кузнец – Какой мальчик не мечтал в детстве о настоящем булатном мече? Ну вот… Когда появилась такая возможность, я не устоял перед соблазном и поигрался. К счастью, дурь очень быстро выветрилась из головы.
– Дурь?! – округлились глаза девушки. – Это оружие, от которого зависит судьба славянского мира!
– Ох уж эти женщины, – усмехнулся Матвей. – Ты и вправду веришь, что судьба мира может зависеть от какого-то там длинного ножа?
– Эти ножи делают воинов многократно сильнее!
– Ну и что? – пожал плечами бог-технолог.
Он бросил клинок в горн и накрыл ладонью – прямо в раскаленных углях. Потом перехватил клещами, опустил в масло. Отошел к корзине у входных дверей, пошарил в ней, извлек баранью масталыгу, прищурился. Шагнул к стене, снял висящий среди прочего инструмента длинный нож, рассек масталыгу пополам. Выхватил заготовку из бадьи с маслом, опустил хвостовик в полость в костяшке. Зачерпнул пахнущий мясом отвар, кипящий в медной чаше на краю горна, осторожно залил в кость. Подул, чуть подождал. Потом отер о передник и протянул получившийся нож длиной в полторы ладони и шириной в два пальца гостье:
– Вот, это тебе. Подарок.
– Спасибо… – Девушка залюбовалась карим лезвием, покрытым странным петлистым рисунком. – Матвей, а давай так… Допустим, ты прав, и мечи есть напрасная трата железа. Но, может быть, ты просто выполнишь просьбу Макоши и скуешь для нее охапку длинных клинков?
– Иди сюда… – поманил девушку кузнец, достал из сундука одну из своих поделок и поставил на наковальню. – Что это такое, Светик?
– Топор. Судя по коричневому цвету, стальной.
– Не-ет, Света, это не просто топор, – покачал головой Матвей. – Это карелужный топор. Он прочен, как нефрит, и острый, словно обсидиан. Он не требует заточки по нескольку дней, даже если им работать с утра до вечера. Ты понимаешь, что это означает, светлая богиня? С таким топором один крепкий парень способен за день срубить и разделать больше деревьев, чем целое племя с каменными топорами или железной сыромятиной. С таким топором один мужчина способен за месяц нарубить достаточно дров, чтобы топить очаг всю зиму, а за полмесяца может в одиночку поставить нормальный просторный сруб. Получив в руки такой топор, крепкий парень, влюбившись в девушку, сможет предложить ей не место рядом с собой в общей постели длинного дома, а свою, отдельную избу! Свой собственный, личный, кров, свою печь, свое хозяйство, свою семью. Жить наедине, любить, растить детей. Вот что такое топор из карелужной стали! Ты ведь богиня любви и согласия, Светик? Ну так ответь мне, светлая богиня, у какого из народов больше шансов на будущее? У того, который живет семьями в отдельных домах, растя детей в тепле, сытости, уюте и безопасности, или у того, который ломает черепа друг другу железными палками вместо каменных?
Девушка промолчала.
– Вот именно, Светик, – правильно понял ее молчание великий Матвей. – За то время, каковое нужно на ковку одного простенького меча, я успеваю сделать шесть хороших плотницких топоров. Десять мечей – это минус шестьдесят топоров. А шестьдесят топоров – это новая судьба для целого города! Это избы вместо общих бараков – это свой очаг для каждой семьи, это любовь вдвоем, наедине, а не вповалку-вперемешку. Это жаркие русские печи, это высокие неприступные крепости, это просторные дворы и крепкие лодки… Ковать мечи вместо главного славянского инструмента! Неужели ты думаешь, что я соглашусь на подобную глупость?
Девушка постояла еще с минуту, о чем-то размышляя. Кивнула:
– Успехов тебе, великий Матвей! – и отправилась в подклеть, к зеркалу.
* * *
Властительница Вологды встретила ее прямо у зеркала, удивленно осмотрела:
