– Кровь в обмен на мир?
– Нет, Любый, не просто мир. Я предлагаю честный и равный союз двух народов. Союз, в котором люди помогают друг другу, а не обманывают, не убивают своих соседей. Союз, в котором твой идол будет стоять в святилищах рядом с идолами сварожичей, равный среди равных. Общие боги, общая земля, общие праздники, один народ.
– Ты думаешь, это возможно? После всей той вражды, что тянулась между нами долгие века?
– Первое поколение вражду будет помнить, второе вспоминать, третье сомневаться. Четвертое забудет. Мы ведь боги, Любый, нам надлежит мыслить веками, а не ближайшим днем! Дай мне всего одно столетие мира, и через несколько поколений речные рыбаки станут считать оборотней ближайшими кровными родственниками.
– Почему ты просишь мир у меня? Можно подумать, это зависит от меня одного! Славянские боги виновны во вражде не меньше лесовиков! Давайте соберемся вместе и обсу…
– Потому что повелитель оборотней должен исчезнуть, Любый, – перебила его Света. – Зачем нашему миру лишний бог войны? Зачем они вообще нужны на Русской равнине? Ты врачеватель. Как бог-целитель ты станешь одним из сильнейших богов. Слава, уважение, молитвы. У тебя будет все! Перестань творить смерть и начни спасать жизни!
– Я все жду, когда ты предложишь мне Катю, – неожиданно усмехнулся правитель лесовиков. – А ты все молчишь и молчишь. Сказывай наконец, какую плату ты хочешь за нее.
– Ничего, – пожала плечами великая Купава. – Я не торгую любовью. До тех пор, пока она остается женой врага, она, конечно же, будет оставаться в плену. Но если она окажется женой друга… Сам понимаешь, жен своих друзей в тюрьме не держат.
– Что же я должен сделать, чтобы стать другом?
– Конец войне, общий поход на скифов, общие святилища, исчезновение повелителя оборотней, – повторила девушка. – Тебе никогда не стать правителем всего мира, Любый, тебе никогда не стать единым богом для всей планеты. После того как Матвей научился ковать сталь, это стало невозможным. Все, что ты можешь сделать сейчас, так это вовремя остановиться и спасти лесовиков от истребления. Прямо сейчас, сегодня, пока ситуацию понимаем только мы вдвоем! Ибо через пару поколений у сварожичей вместо надежды на мир появится желание просто добить вас всех и навсегда забыть про опасность темных чащоб. Пожертвуй своей гордыней ради своего народа, Любый! И спаси свою любовь. Это твой шанс.
– Мне нужно подумать… – кратко ответил повелитель оборотней и прыгнул прямо на девушку.
Светлана испуганно отпрянула, но ничего не случилось. Лишь закружился в воздухе опустевший горностаевый плащ, да скользнуло серой молнией через заливной луг могучее волчье тело.
Божья воля
В то самое время, когда великая Купава беседовала с повелителем оборотней, флотилия великого Одина как раз миновала богатый многолюдный Тихвин, избранный для проживания всесильной богиней Кармой, и, даже не спустив паруса возле его причалов, повернула на водном россохе налево. Русло новой реки оказалось почти втрое уже прежнего, и караван ладей вытянулся гуськом. Водного простора еще хватало, чтобы идти под парусами, не тратя сил на весла или бечеву. Но по пути случился один приток, другой, третий, и к вечеру река сузилась так, что от бортов до берега впору стало доставать веслом, а поперечная балка мачты то и дело задевала кроны склонившихся к воде берез и плакучих ив.
– Поможешь? – спросил свою всемогущую жену великий Один.
Фригг опустила веки, недолго так постояла и покачала головой:
– Кто-то не пускает меня на берега, возлюбленный супруг. Откинуть деревья не получается. Если же просто поднять воду, мы застрянем в кронах.
– Нам мешают? – насторожился бог войны.
– Я повелеваю водой, и токмо водой, – напомнила ему русалка. – Мои чары воздействуют на сушу лишь тогда, когда им ничто не мешает. Ныне они рассеиваются, едва вытекают за пределы русла. Хозяева суши против того, чтобы кроны разошлись и пропустили – ветер.
– Надеюсь, это не всемогущая Триглава, – пробормотал стоящий неподалеку Волох, воин лет семнадцати из числа потомков воды. – Она самая сильная из славянских богинь. Если она против нас, нам не пройти…
– С тобою бог войны, сынок! – подойдя ближе, похлопал его по плечу Викентий. – В этом мире нет силы, способной меня остановить!
В сей вечер путники впервые встали на ночлег на суше, а на рассвете, привязав к макушкам мачт длинные бечевы, дружинники двинулись дальше «бечевником» – прибрежной тропой по самому краю берега.
Отныне уже не воины путешествовали на ладьях, а ладьи на них. Скорость движения сильно замедлилась, однако спустя три дня флотилия все-таки добралась к просторному озеру Еглино с тремя острогами по берегам.
– Повелитель, смотри туда! – вскочив с гребной банки, вытянул руку к небу Ронан.
Путники повернули головы. Откуда-то издалека, к северу от озера, поднимался густой сизый дым, лениво расходясь над кронами леса.
– Что это? Кто-то предупреждает врага о нашем появлении?
– Ты знаешь, что там происходит, моя возлюбленная Фригг? – спросил бог войны.
– Знаю, – призналась могучая женщина.
– Так расскажи, сделай милость, – терпеливо попросил великий Один.
Общаясь с русалками, поневоле научишься сдержанности и точности в вопросах.
– Славяне жгут волок отсель до Валчины, – ответила прорицательница. – Закрывают тебе путь к Мологе и Волге.
– Ты сможешь перенести нас через это препятствие?
– Я повелеваю водой, а не сушей, мой возлюбленный супруг, – напомнила чародейка. – Когда мне никто не мешает, я могу поднять воды и перекатиться от озера до озера, от реки до реки, от моря до моря. Но здешние боги восстали против тебя, великий Один, и защитили свои берега прочными заклятиями! Я не в силах одолеть сухопутных богов за пределами воды.
– Жаль… – вздохнул Викентий.
– Что станем делать, повелитель? – вопрос задал воевода Копытень, но решения бога войны с тревогой ожидали все.
– Обойдемся без колдовства, – пожал плечами великий Один. – Станем пробиваться дальше, как простые смертные: ручками и ножками. И тянуть ладьи на катках. Поворачивайте на север, други мои! Нам надобно аккурат туда, откуда поднимается дым. – И громко, чтобы услышали на всех ладьях, возгласил: – Вперед!
Корабли направились к суше и вскоре один за другим ткнулись носами в коричневый глиняный берег, от которого начиналась черная полоса из толстого слоя еще дымящихся углей. Дружинники перемахнули через борт, тут же навалились, выволакивая суда дальше на сушу.
Пока смертные высаживались, небо на удивление быстро затянуло тучами, заморосил мелкий дождь, заливая угли, смачивая траву, стремительно пропитывая влагой кожаные и замшевые куртки, штаны и сапоги, древесину бортов и весел, мачты и копейные ратовища, просачиваясь в мех плащей и настойчиво пробираясь к припасам через закрывающую трюмы мешковину.
