– Во имя Купавы!!! – Весар с громким криком кинулся вперед, ударил краем щита в спину какого-то степняка, толкнув его в лапы медведя, отбил прилетевшую издалека сулицу. К воеводе повернулся залитый кровью высокий бородач, с громким рыком замахнулся топором. Весар закрылся щитом, слегка пригнувшись, и со всей силы ударил палицей в близкое колено, перешагнул упавшего врага, подставил щит под укол копья, отвел влево, быстро скользнул вперед, стремясь ткнуть навершием под ребра. Степняк отскочил и вполне мог бы уцелеть, но почти наступил на барсука, и тот жадно сомкнул клыки на его щиколотке. Какой-то бородач метнулся на помощь – Весар заступил дорогу, отмахнул палицей легкий стремительный топорик, что есть силы ударил вперед краем щита, ломая врагу плечо, качнулся вправо, врезал палицей между лопатками, поднырнул под копье, пнул скифа ногой, закрылся, ударил, закрылся…
Почти все защитники города оказались без щитов – под прикрытием тына они чувствовали себя в безопасности. И теперь жестоко расплачивались за подобную беспечность. Воин без щита практически безоружен против врага, способного в любой миг закрыть свое тело от удара. Со скифами не сражались – их просто истребляли.
Едва схватка стала затихать, Весар тут же приказал:
– Рубите крыши, спускайтесь в дома! Гасите все огни! Нужно немедленно потушить священный огонь скифов, иначе змееногая Табити пришлет сюда помощь!
Гранитные топоры врезались в щиты из толстого теса, закрывающие путь вниз, – раскалывая их, расщепляя, разламывая. Вскоре дерево поддалось, появились первые щели, и в них тут же нырнули стремительные рыси и росомахи. А примерно через час следом устремились и люди.
Великая Купава ожидала окончания штурма возле обоза. И для нее все стало ясно, только когда победители погнали вниз плачущих детей, воющих от ужаса женщин, пожилых людей и просто мужчин, почему-то не вступавших в сражение. Лесовики и славяне сбивали полон в кучу, оглядывали и ощупывали, словно какой-то скот.
Светлана хотела вступиться, защитить несчастных. Но она сдержалась, опасаясь показаться слабой, и правильно сделала. Когда из окрестных шахт освободили рабов, голых, грязных, тощих и изможденных, полу-слепых, отношение богини к здешним металлургам резко изменилось.
Если строишь свое благополучие на муках других людей, то рано или поздно за это приходится платить.
И потому светлая богиня предпочла заняться исцелением рудокопов…
* * *
Победители разоряли захваченный город три дня. Он оказался огромен, как Вологда, и полон припасов, в нем имелось множество полезных вещей: черпаки, котлы, жаровни, ложки, а также литейные формы, клещи, ухваты. Все то, что было бы крайне глупо оставлять на произвол судьбы.
Только на третий день Светлана наконец-то решилась осмотреть его. Она поднялась наверх по приставленной к склону жердяной лестнице, прошлась по огромной ровной вершине рукотворного холма со множеством черных нор, затем спустилась в несколько домов.
Внизу оказалось много интересного. Там, прямо по полу, по краю нижнего этажа, постоянно тек журчащий ручеек – то ли водопровод, то ли канализация. Там в каждом доме имелся глубокий колодец, оборудованный ответвлением в огромную печь. И опять же, то ли это был источник воды, приспособленный для медеплавильной работы, то ли часть плавильной печи, из которой при нужде можно было и воды зачерпнуть. Непонятно…
Но в остальном все выглядело привычно. Застеленный сеном пол, полати для припасов, высокий второй этаж, весь закопченный от сажи. Глиняные горшки, лыковые мешки, деревянные бочки.
– Жизнь как жизнь, – вздохнула Светлана. – Никакой сказкой тут и не пахнет. Что же, тем лучше. Быстрее привыкнут к славянскому быту. Пора с этим городом кончать.
В сопровождении Весара и еще нескольких славян светлая богиня, поменяв облик на воительницу в кирасе и золотом шлеме, подошла к пленным и громко объявила:
– Слушайте меня, рабовладельцы! Я хочу знать, кто из вас умеет варить бронзу. Признавайтесь, если хотите сохранить жизнь своим семьям! Я желаю видеть мастеров. Ну же, вставайте! Кто из вас отливал все это медное добро?
В толпе пленников один из мужчин неуверенно поднял руку.
– Выходи! – приказала Светлана.
– Не-е-т!!! – взвизгнула женщина с распущенными волосами, обхватила его за бедра и крепко прижалась. – Не пущу-у!!!
– И жену забирай, – кивнула богиня. – И детей, если есть. Кто еще?
Отобрав двадцать мастеров разного возраста, Светлана увела их вместе с семьями к обозу и всех по очереди пропихнула в поставленное там зеркало. Закончив, покачала головой:
– Слишком мало литейщиков для такого города, Весар. Уверена, тут работали не меньше ста металлургов!
– Может статься, кого-то из них побили при захвате города? Это ведь все крепкие мужики! Должны были сражаться!
– А может, не все признались… – Великая Света покачала головой. – Степа был прав, здесь нельзя оставлять никого из обитателей. Иначе мастерские очень скоро заработают снова. Кстати, ты его не видел?
– Нет, он не видел, – отозвался совсем рядом знакомый голос. – Я очень скромный чародей и не люблю попадаться на глаза.
Света повернула голову на голос, но никого не обнаружила.
– Но это не значит, что меня здесь нет, – насмешливо добавил Степан, причем опять из пустоты. – Однако наш уговор остается в силе. Даже не сомневайся!
– Вот и хорошо, – пробормотала девушка. – Весар, в городе взяли много возков?
– Штук сорок, премудрая Купава.
– Тогда добычу и взятое добро грузите на них и вместе с освобожденными рабами отправляйте к бревенчатому мосту. А мы с оборотнями двинемся на рассвете дальше на юг.
– Как прикажешь, великая…
Однако победителям оставалось еще одно очень важное дело.
В сгущающихся сумерках одетый в одну лишь волчью шкуру Любый двинулся вокруг города, высыпая из берестяного кулька на ладонь и дальше на землю, к основанию стены, струйку серой пыли.
– Мраком грядущим заклинаю… – напевно шептал повелитель оборотней, – мертвым пеплом заклинаю… Прахом людским заклинаю… Хладом вечным заклинаю… Сухостью знойной заклинаю… Взглядом слепым заклинаю… Тишиной могильной заклинаю… Гладом неутолимым заклинаю… Да не быть ни человеку, ни зверю, ни птице, ни чародею, сию черту переступившему, ни живу, ни мертвому, не утолить ему жажды, сколько бы ни пить, не утолить голода, сколько бы ни есть, не избавиться ему от мрака в глазах, сколько ни свети, не согреться ему, сколько ни топи. Ждать ему смерти неминучей в тоске неистребимой, в муках неутолимых, во страхе, и мраке, и муках вечных при жизни, при смерти и в посмертной вечности. На то место сие проклятое заклинаю волей небес, волей земли, волей жизни. По праву рожденного от сей земли, сей воды и сего неба… На веки вечные – заклинаю!!! – вскинул руки избранник небесных духов, и замкнутая им вокруг города черта на миг дрогнула высокой радужной пеленой.
