– Прости, милая, просто я совсем не ожидал, что найду ее в таком состоянии.
– Думаешь, я не пыталась ей помочь? Она не принимает ничью помощь, и ей не нужна ласка. Это продолжается примерно месяц, и я уже устала ходить вокруг нее на цыпочках. Почему ты сам раньше этого не заметил?
– А почему ты мне не сказала? Думаешь, мне интереснее смотреть на то, как Диана в очередной раз вылезает из своей кроватки? Чем показывать мне всякую ерунду, лучше бы рассказала о действительно важных вещах!
И этого также не стоило говорить. Она была права – ему действительно следовало приглядеться к Софии раньше. Однако то, что Ирена сказала правду, почему-то и разозлило его больше всего. Досада на самого себя вылилась в очередную ошибку, и он причинил жене еще больше боли.
– Наша дочь, по-твоему, ерунда? – уже теряя голос от возмущения, спросила она.
– Я не это имел в виду, не надо цепляться к словам, я тебя прошу.
– Хорошо… хорошо, я не буду вести себя так, как это делают все жены. Я не стану кричать, причитать и закатывать истерики. Чего тебе нужно, Шерлок? Я смотрю за домом, слежу за твоими племянниками…
– Нашими племянниками, Ирена, – предостерегающе поправил ее он. – Ты что же это – не считаешь, что мы с тобой одна плоть?
– Отлично, теперь ты еще цепляешься к моим словам. Ладно, черт с ним, оставим это позади. Так вот, о чем же я говорила… я все для тебя делаю, и не получаю никакой благодарности.
Как же ему хотелось напомнить ей о том, что в их доме наводит порядок беременная женщина, которой сама Ирена платит деньги! Понимая, что для одного вечера гадостей достаточно, Шерлок промолчал, слушая ее монолог.
– Я не говорила тебе, потому что считала, будто приезжая домой, ты не хочешь заниматься проблемами. Прости, но мне казалось, что тебе хочется отдыхать, а не выслушивать новости о том, что твоя племянница впала в уныние!
– Наша племянница, черт бы тебя побрал! – Ей все же удалось вывести его из себя.
Она сразу сникла, и ее плечи опустились.
– Прости, – едва шевеля губами, попросила она.
Сказать на это было нечего. Шерлок отвернулся от нее, расстегивая рубашку и спуская с плеч резиновые подтяжки.
Прежде чем он вновь вернулся к ней и заговорил, прошло несколько минут, но когда их взгляды встретились, Ирена по-прежнему сидела в том же положении, не двигаясь с постели.
– Это ты меня прости, – остывая и осознавая собственную глупость, наконец, сказал он. – Но ты должна понять – Филипп и София очень важны для меня. Конечно, Диану я люблю больше, врать не стану. Однако сейчас, сравнивая первые шаги нашей дочери и серьезную болезнь Софии, я ставлю выше второе, потому что маленький ребенок, жизнь которого протекает в нашем доме, действительно страдает. Ирена, ты хоть видела, как она плачет? Не все взрослые мужчины не сдавливают себе горло так, как научилась она. Это настоящая боль, понимаешь, это не игры. Мне сегодня стало страшно, и я собираюсь попросить знакомого, чтобы он заменил меня. Останусь здесь с вами, посмотрю, что можно сделать.
Это Ирене было нужно меньше всего. Она ждала приездов Шерлока как праздников, но сейчас ей казалось, что его затянувшиеся выходные могли все испортить.
Конечно, она догадалась об истинных причинах тоски, с которой не могла сладить маленькая София. Сама Ирена не имела ничего против дружбы племянницы и временной горничной, но она понимала, что если о ней узнает Шерлок, это может сыграть против нее. Почему девушка, которая приходит в дом только два раза в неделю, стала для малышки ближе и роднее, чем женщина, с которой она живет под одной крышей?
Ирена безумно любила своего мужа, и ей хотелось, чтобы Шерлок считал ее самой лучшей во всем и всегда. До сего момента ей удавалось сохранить эту иллюзию – она исправно платила Инесс и Эмме, следила за собой и за ребенком, а также делала все необходимое для племянников. Сейчас все это могло треснуть как стеклянная крыша – одна маленькая деталь грозила обрушить сверкающий замок благополучия прямо на голову собственной хозяйки, и Ирена хотела исправить ситуацию до того, как станет слишком поздно.
Поговорив с Филиппом, Эмма осталась в полном замешательстве. Неясный финал этой напряженной беседы почему-то оставил в ее сердце слабую надежду на то, что все еще можно исправить. Она часто спрашивала себя: почему доверие маленького ребенка значило для нее так много? У нее было немало знакомых среди взрослых людей, но отношениями с ними она дорожила значительно меньше. Если бы с ней перестали общаться разом все соседки по общежитию (кроме Мэй, разумеется), она не стала бы из-за этого убиваться – ей было бы все равно.
Поэтому, сидя в автобусе и глядя на пробегавшие мимо столбы с провисающими проводами, Эмма испытывала не самые приятные чувства. Ей было страшно и вместе с тем, она хотела вернуться в тот дом, чтобы снова поговорить с Филиппом.
Однако уже в доме ее ждали еще более неожиданные новости: Эмили встретила ее у порога и сразу же сказала, что сегодня ее услуги Ирене не требуются.
– Мальчик, кажется, Филипп, прибежал еще вчера вечером, но я забыла позвонить тебе.
– Забыла? – приподнимая брови, переспросила Эмма.
– Ну, что же мне теперь, плакать из-за этого? Господи, ты заводишься из-за каких-то мелочей. Подумаешь, узнала сегодня. Какая разница?
– Никакой разницы, ты права.
Раздражение казалось беспричинным и необъяснимым, но навалившееся разочарование было слишком тяжелым. А ведь можно было обойтись и без напряженного ожидания – если бы мама позвонила еще вчера, то сегодня она могла бы собраться и приехать со спокойной душой. Впрочем, кого это интересовало?
– И не надо смотреть на меня так, будто я тебя предала. Я себя чувствую так, словно сделала что-то ужасное. Можно подумать, если бы я сказала тебе вчера, то сегодня ты бы не приехала.
– Это все просто усталость, – желая поскорее положить конец этой странной вспышке эмоциональности, вздохнула Эмма.
– Усталость, ну конечно.
Оставалось только закопать поглубже свое возмущение, съесть завтрак и закрыться в ванной комнате. Провожать маму к Инесс ей не хотелось, и Эмма сделала вид, что просто забыла об этом. Входная дверь захлопнулась, и в коридоре раздались щелчки, говорившие о том, что Эмили воспользовалась своим ключом и закрыла замок.
Обычно Ирена не отказывалась от помощи по хозяйству – каждый раз, когда Эмма приходила к ней в дом, ее ожидал целый список заданий разной сложности. Что же случилось сейчас? Неужели Филипп убедил ее найти другую прислугу? Кажется, в прошлый раз он говорил о том, что она должна перестать приходить в их дом. Наверное, ему удалось подговорить тетушку отказаться от услуг Эммы.
Ну и пусть. Эмма приняла теплый душ, вытерлась полотенцем и вышла из ванной, шлепая мокрыми ступнями по гладкому линолеуму. Ладно, если так получилось, нужно жить дальше. Может, так даже лучше – теперь София сможет свободно ходить по дому, а не сидеть в своей комнате и ждать, когда Эмма уйдет. Если она так сильно обидела ребенка, то лучшей ей действительно не высовываться и перестать травить себе душу. Она с трудом натянула на себя старое серое платье и уселась в кресло в гостиной. Одна во всем доме. Наверное, такой будет ее старость. Перед глазами появилась незамужняя, бездетная старуха, которая прожила десятилетия в доме своего детства, ничего не меняя и никуда не стремясь. Вот ее будущее.
