– Даже если мы ничему не научимся, по крайней мере, будем знать, что медицина – это не наше. Тоже хорошо.
– Вам виднее, – совсем сдался Мартин. – Так значит, я тебя больше не увижу?
Эмма пожевала нижнюю губу, а потом, набравшись решимости, сказала:
– Мартин, ты ведь не просто так приходил сюда. Я не делилась с тобой заработком, ты ни о чем не просил. Нужно уже положить конец этим блужданиям вокруг да около, слишком долго мы с этим тянем, согласен?
– Полностью.
– Я ведь уже говорила тебе, что не хочу никаких разочарований и боли.
– Да, ты говорила, что любишь себя гораздо больше, чем меня. Я это переживу, не бойся.
– Уверен? Потому что у меня есть один… помнишь, я обещала рассказать тебе о том, что меня тревожит?
Конечно, он отчетливо помнил ее странное удрученное настроение, которое она не решалась ему объяснить. Теперь, похоже, настал тот самый момент, когда она могла внести немного ясности и поделиться с ним своими переживаниями.
– Ты обещала сказать, как будешь готова.
– Сейчас такой случай. Если ждать, когда я буду совсем готова, такой момент никогда не придет, а времени у нас, к сожалению, не остается. Так вот, Мартин, о чем я умолчала в тот раз. Я нашла ребенка, маленькую девочку, которой отдаю все, чем не могу поделиться с другими. Она для меня теперь все, понимаешь? Все самое важное, ценное и любимое – это София. Не могу этого объяснить, так что тебе придется поверить на слово. Возможно, я втянула себя в историю, выбраться из которой мне будет не под силу – все-таки у нее своя семья, пусть и не самая лучшая. Ты видишь, куда это ведет? Я не только не могу рожать детей, я еще и связала себя с ребенком, которого официально воспитывают другие люди. Подумай, нужны ли тебе такие проблемы.
Быть честной – это я умею, но нужно ли? Я люблю тебя, это правда, и отрекаться от этого нет смысла. Но я не могу пожертвовать этим ребенком в угоду своей личной жизни. Ты должен подумать и осознать, что ты взвалишь на себя, если решишь продолжить. Пока ты ходил сюда эти пару месяцев и каждый вечер мыл со мной посуду, я все ждала, что ты перестанешь и махнешь на меня рукой. Это было бы проще и логичнее. Я уже однажды ошиблась в тебе, подумав, что ты меня совсем не любишь, так что я не хотела еще раз принять опрометчивое решение. Ты оказался непредсказуемым и сложным. Вот почему я не могу сделать выводы за тебя. Остается только одно – подумай, прими решение и скажи мне об этом. В ближайшее время я буду жить здесь, и ты знаешь, как меня найти.
Мартин отодвинул стул и присел, опершись локтем о металлическую столешницу, на которой повара обычно раскладывают тарелки.
Пища для размышлений оказалась слишком калорийной, и ему нужно было немного времени для того чтобы все осмыслить. Однако, как ни странно, ему захотелось узнать больше, и поэтому, немного придя в себя и поразмыслив, он попросил:
– Расскажи о девочке. О Софии.
Эмма тоже взяла себе стул и опустилась рядом.
– Ей пять лет, но она очень умная и чуткая. Еще очень нежная – кажется, можно принести ей боль неосторожным движением. Она мало разговаривает и редко задает вопросы. Настоящая красавица – голубоглазая, со светлыми волосами.
Она прервалась, видимо, не зная, как продолжить. Было видно, что ее переполняют эмоции, но она не может облечь их в слова.
– Что еще? Как вы с ней встретились?
Эмма повернулась к нему, и некоторое время безотрывно смотрела ему в глаза. А потом она вновь заговорила, но на этот раз медленно и вдумчиво. Описать девочку ей не удалось, но рассказать о том, каким было знакомство и все, что за ним последовало, Эмма смогла лучшим образом.
Слушая ее необычный рассказ, Мартин постепенно составлял картину ее жизни – открывал ту половину, что была скрытой от него все это время. Образ Софии оставался расплывчатым, поскольку он не мог представить, как она выглядела. Зато он почувствовал, что Эмма не случайно полюбила этого ребенка – в чем-то она и сама походила на потерянную и брошенную маленькую девочку. Через весь рассказ сквозило тяжелое неотступное одиночество, которое пожирало Эмму и заставляло ее искать другого человека. То же самое, но гораздо больнее и страшнее воздействовало на Софию. У одной была масса нерастраченной нежности, которая оказалась никому не нужна, а вторая как раз этого и жаждала.
Можно ли было осуждать ее за то, что она поддалась соблазну и позволила себе почувствовать себя кем-то вроде матери для бедной соседской девочки? Долг взрослого и трезвомыслящего человека призывал его развеять ее иллюзии и сказать, что у такого кратковременного счастья не может быть нормального будущего, но Мартин был уверен, что все это Эмма уже слышала от Мэйлин.
Разве он сам не был так же одинок? Почему он настойчиво продолжал искать общества Эммы, хотя в этих встречах не было определенности? Мартин чувствовал, что только рядом с ней пустота, которая поглощала каждый день его жизни, немного отступала. Подобно ему, сама Эмма не могла отказаться от общения с Софией. И только для ребенка все было просто, или, во всяком случае, казалось, что все было легко и понятно.
А не стоит ли ему взглянуть на девочку?
– Я хотел бы ее увидеть, – сказал он, когда Эмма закончила свой рассказ. – Не могу сделать никаких выводов, пока сам все не пойму и не встречусь с ней лицом к лицу. Во всяком случае, она – живой настоящий человек, а значит, за нее стоит бороться. – Заметив, что Эмму сбили с толку последние слова, он добавил: – Не обязательно в кровь на копьях и мечах. Можно бороться так, как я борюсь за тебя. Медленно, упорно и неумолимо.
Его слова заставили ее задуматься, и Эмма опустила голову, спрятав от него лицо. Потом она словно нехотя вернулась к нему, и в ее глазах пряталась робкая улыбка.
– Я должна спросить у кое-кого разрешения, но хочу, чтобы ты знал – мне нравится эта идея.
– Судя по тому, что ты уже рассказала, тебе нужно получить благословение Филиппа, – широко улыбнулся он.
Взгляд Эммы стал теплым, почти таким же, каким он был в дни их первых свиданий.
– Ты запомнил, – сказала она. – Ты действительно меня слушал.
– Ну, а как же иначе, – почему-то смутившись от этих ее слов, отшутился Мартин. – Зачем я буду спрашивать и просить, если мне не интересно. Конечно, я слушал тебя так же внимательно, как очередного жалобщика из рабочего общежития.
– Что же, я польщена, – подхватила она, поднимаясь со стула. – По крайней мере, от нашего разговора есть хоть какая-то польза.
Глава 14
Инесс родила двух девочек, и теперь Эмили говорила о них постоянно – встречая Эмму у порога, заваривая чай, завтракая и даже собираясь в дорогу, она продолжала делиться с ней своими впечатлениями. Эмма слушала все это с терпеливостью человека, наделенного надеждой на избавление от мук. С момента рождения девочек – Анжелики и Вероники – прошел целый месяц, и все это время ей приходилось выслушивать восторженные рассказы о том, как быстро растут эти младенцы, и какие они смышленые уже с самых пеленок.
