– А в следующий раз мне можно будет прийти? – подняв пушистые ресницы, спросила София.
– Да, конечно. Конечно, я буду ждать этого и сама приду за тобой, как обычно.
Боль стала возвращаться – к обеду обезболивающее уже начало терять действие, и Эмма едва заметно поморщилась, вставая на ноги.
Она привела Софию домой и специально прошла в прихожую, чтобы встретиться с Шерлоком. Несмотря на утреннюю беседу, он не спешил выходить к ней навстречу, но она попросила Филиппа, чтобы он позвал своего дядю. Уйти просто так казалось неправильным, и Эмма решила довести дело до конца.
– Вы хотели меня видеть? – как ни в чем не бывало, улыбнулся он, выходя в прихожую.
– Да. Я хотела попросить вас, чтобы вы сами объяснили Софии, почему ей нельзя оставаться у меня больше, чем на два часа. Сама я, боюсь, не справлюсь с этим. Могу оговорить вас или передать ей свою злость, а этого никто из нас не хотел бы, я уверена.
– Отлично. Что же я, по-вашему, должен ей сказать?
– Откуда мне знать? Я и сама не понимаю, почему вы наложили такое ограничение, но, как и она, я не вправе уточнять и возражать. Поэтому скажите то, что считаете нужным, только прошу вас, не обманывайте ребенка.
С этими словами она открыла дверь и вышла на улицу, оставив его в одиночестве и полной растерянности. Девушка оказалась куда более необычной, чем он мог подумать. Шерлок не ожидал, что она станет так яростно защищаться и даже нападать на него, поскольку почти все женщины, с которыми он был знаком, таяли от его красоты и мужественности. Зная об этом, иногда он без тени сожаления пускал в ход свое обаяние, но с Эммой все с самого начало было ясно – на нее не действовали ни улыбки, ни украдкой брошенные взгляды. Осознав это, он стал говорить с ней открыто и честно, не желая обидеть, но и не скрывая собственных мыслей. Вышло слишком уж грубо, и Эмма не замедлила дать отпор.
Повернувшись, чтобы направиться обратно в гостиную, Шерлок к своему ужасу натолкнулся на открытый и полный растерянности взгляд Софии. Она стояла в своей курточке, шапка сползла на самый затылок и держалась на шерстяных шнурках, завязанных под подбородком, и весь ее вид выражал крайнее недоумение.
– Дядя, ты ненавидишь Эмму? – очень и очень тихо спросила она.
– Нет, с чего бы, – стараясь казаться беззаботным, рассмеялся он.
– А почему ты ругался на нее?
– Я не ругался.
Во всяком случае, сейчас этого уж точно не было. Однако для Софии не играло роли количество слов или тон, которым они были сказаны – она видела то, что скрывалось за голосом и интонациями. И здесь источником агрессии был именно он.
– Она очень хорошая, – стараясь защитить свою подругу, сказала она.
– Я понял это, солнышко. Но я боюсь, что ты отвыкнешь от тети Ирены и перестанешь любить ее так, как это было раньше. Не хочу, чтобы чужая женщина заняла для тебя место родной тети, понимаешь? Это будет неправильно. У тебя есть мы, зачем тебе кто-то еще? Мы ведь стараемся делать для тебя все, что нужно.
Она медленно и рассеянно кивала, словно до нее не доходила суть его аргументов, и она лишь надеялась положить конец этой речи.
– А разве Эмму любить нельзя? – с убивающей все его доводы простотой спросила она. – Она добрая, и она любит меня.
Он подхватил ее на руки и унес в гостиную, где опустился на диван и принялся стягивать с нее курточку, чтобы хоть чем-то себя занять. Нужно было объяснить все правильно, и только теперь он стал понимать в полной мере, почему Эмма отказалась делать это.
– София, послушай, что я тебе скажу. Эмма хорошая, я это тоже знаю и я верю, что она тебя любит. Но никто не будет любить тебя больше чем мы, понимаешь? Мы твоя семья, а она просто соседка, чужой человек. Она может баловать тебя, играть с тобой и покупать тебе всякие вещи, но когда тебе будет плохо, только я и тетя Ирена будем рядом. Только нам будет дело до твоих проблем, детка, пойми меня, пожалуйста. Может быть, со временем Эмма вообще выйдет замуж и уедет отсюда. Она забудет о тебе, а мы останемся с тобой. А теперь скажи, разве это справедливо, чтобы ты любила ее больше, чем нас?
София сжала зубы так, что ему стало страшно – это было взрослое движение, от которого заходили крошечные желваки.
– Эмма не обманщица, – только и сказала она. – Я люблю и тебя и тетю, но Эмма меня не обманывает.
Переубедить ее сейчас было нельзя. Похоже, что София не просто переняла упрямство своего брата – она действительно была такой же упорной и уверенной в своей правоте. Шерлок обнял ее покрепче и с тоской подумал о том, что доказать ей верность его слов может только время, которое не будет предупреждать перед ударом – оно просто сокрушит ее детские иллюзии, рассыпав их словно карточный домик.
– Где София? – едва зайдя за порог, сразу же спросила Эмили.
– Она уже дома.
– Что такое? Ей нездоровится?
– Нет, с ней все в порядке. Ее дядюшка не хочет, чтобы она проводила в нашем доме слишком много времени. Это кажется ему неподобающим.
Как обычно, у Эмили был отсутствующий вид, и Эмма подумала, что все ее слова прошли мимо, словно задав вопрос, мать не собиралась выслушивать ответ на него.
Она прошла в дом, а потом сразу завернула на кухню, где села за стол и налила себе чашку холодного чаю, не снимая плаща и даже не развязывая шелковый шейный платок.
– Этого и нужно было ожидать, – сделав глоток, сказала она. Внешность была обманчивой, и на самом деле она все прекрасно слышала. – Девочка все равно чужая.
– Мама, пожалуйста, мне и так плохо.
– Что такого? – возмутилась Эмили. – Я просто жалела тебя и ничего не говорила, но на самом деле, это и так было ясно. Как можно было считать, что все обойдется? Ты еще отделалась малой кровью, поверь мне.
Она, наконец, начала раздеваться, и принялась развязывать узел платка.
– Да, пожалуй, ты права. – Эмме пришлось сказать то, что на самом деле не соответствовало ее мыслям.
– Ради бога, не нужно строить из себя жертву, – с раздражением выпалила Эмили. – Ты слишком сильно увлеклась, совершенно без меры стала посвящать всю себя этой девочке. Я не говорю, что она плохая, напротив, София очень хороший ребенок. Но ты не думала о последствиях, и теперь тебе просто некого обвинять. Да и потом, разве это вообще здоровая привязанность?
– Мама, не начинай, – не выдержала Эмма.
– А почему я не должна начинать? Да и вообще, я устала молчать. Ты привела сюда Мэйлин, и я промолчала, хотя уже тогда подумала о том, что София не такая уж и важная персона, чтобы устраивать ей торжественные знакомства с подружками. Я подумала, что это можно пропустить, ты просто ошиблась, с кем не бывает. Но потом ты привела Мартина! Как будто София – и есть твоя мама, подумать только! Я потратила всю ночь на то, чтобы понять, что же здесь не так. И только под утро до меня дошло, что на самом деле, ты даже не думала знакомить меня, свою родную мать, с человеком, за которого собралась замуж!
