Еще она постоянно трогала языком опустевшее место между передними зубами. Первая пара уцелела – почему-то раскололся второй справа. Десна на том месте был немного кислой на вкус и еще чуть-чуть шершавой. Впрочем, все это не имело такого уж большого значения – София постепенно возвращалась к жизни после двухнедельного прыжка через зияющую пропасть. Тяжелые сны, в которых она видела все в мельчайших подробностях, теперь прогоняла Эмма – она зажигала лампу и качала Софию в своих руках, а иногда даже плакала вместе с ней.
Эмма сжала ее руку в ответ, и София улыбнулась, не открывая глаз. Солнце просачивалось через сомкнутые веки, из-за чего все перед глазами было красным и немного светящимся. Она перевернулась набок и открыла один глаз, обнаружив, что Эмма тоже смотрит на нее. Эмма очень часто смотрела на нее.
– Ты красивая, – улыбнулась Эмма, и ветер набросил светлые волосы ей на глаза, а София даже смутилась от таких неожиданных слов. Эмма продолжила: – Мы с тобой даже похожи, но ты гораздо лучше.
– Я похожа на тебя? – переспросила София, чувствуя необычайную гордость.
– Да, что-то у нас есть. Волосы светлые, глаза голубые. Носы курносые. – Эмма засмеялась. – Этого вполне достаточно.
– Дядя всегда говорил, что я похожа на свою маму. Потом тетя злилась на него, и он перестал такое говорить.
– Твоя тетя ревнивая. Хотя, я ее не осуждаю.
С другой стороны Мартин взял Эмму за руку, и хотя София не могла этого видеть, она все прекрасно почувствовала. Это вышло само собой – она не угадала и не прочла это по движениям, просто ей было известно, что другая рука Эммы теперь лежит в руке Мартина.
Она нахмурилась и поджала губы. Ей хотелось, чтобы сейчас Эмма принадлежала только ей, и она, как ей казалось, имела на это право.
Холодный пляж, мокрый ветер, слепящее небо – все это отдавалось неразборчивым шепотом в ушах, и София прислушалась, стараясь не думать о том, что с другой стороны лежал Мартин, который забирал половину Эммы себе.
– А если я усну? – на всякий случай спросила она.
Эмма улыбнулась:
– Если захочешь спать, то засыпай. Я отнесу тебя в комнату на руках, так что не беспокойся.
– Отнесешь? – удивилась София.
– Да. Если устала, то просто закрой глаза и чуть-чуть подожди.
– А Мартин не обидится?
И почему она задала такой вопрос? С чего бы Мартину обижаться? София даже сама удивилась своей глупости, а потому поспешила отвернуться, чтобы сделать вид, что ничего не говорила.
– Нет. – Эмма все-таки ответила, причем вполне серьезно.
Раздался голос самого Мартина, и София почему-то еще больше убедилась в том, что он действительно держит вторую руку Эммы, хотя никакой связи между руками и голосом не было.
– Я могу и сам тебя отнести. Мы здесь не пролежим очень долго, а то можно замерзнуть. Так что ты никому ничего не испортишь.
София повернулась на спину, а потом привстала, опираясь на локти и глядя на невысокие и редкие морские волны.
– Тогда можно я лягу между вами?
Вопрос сам слетел с губ, и она опять удивилась тому, что ее язык стал таким своенравным.
В ответ Эмма поднялась, взяла ее за бока и переложила на нужное место, одновременно отодвигаясь и комкая несчастное покрывало. И в этот момент София поняла, что на самом деле поступила правильно, попросив разрешения лечь именно сюда. Потому что между Эммой и Мартином безопасно, и для этого даже не нужно притворяться, что они ее родители. Она сжала обе руки – те, что принадлежали разным людям, рядом с которыми она чувствовала себя очень хорошо. Ревности больше не было, и София воспринимала такую перемену как само собой разумеющееся.
Мартин повернулся ней – об этом сказало еле слышное шуршание одеяла, которое с трудом можно было разобрать через шум ветра и плеск воды.
– Я тоже хочу, чтобы он был здесь, – сказал он.
И София отчаянно нахмурилась и покачала головой. Чувство, что она предавала Филиппа, стало исчезать, и она цеплялась за него, понимая, что так даже хуже. Лучше страдать и чувствовать все наполовину, отдавая другую часть своему брату, которого сейчас нет рядом. Однако ухватить пропадавшее ощущение вины не удалось – наверное, виновата была рука, на которой не хватало пальца. Она вздохнула, и складка, которая украшала ее светлый лоб, разгладилась.
Жить без него можно, и можно даже радоваться, если есть причины. Главное – помнить о нем. И пока они будут о нем помнить, София сможет улыбаться.
Поздно ночью, когда София уже спала в постели, Эмма надела первое, попавшееся под руку платье, и вышла из номера. Они договорились встретиться еще днем, расставаясь после прогулки по пляжу. Теперь настало самое время постучаться в его дверь и разбудить, если он уснул.
Дверь открылась еще до того, как она успела приблизиться к ней на расстояние вытянутой руки. На пороге возник сонный, но до смешного серьезный Мартин.
– Куда пойдем? – спросила она, скользя ладонями по платью и проверяя, нет ли на нем карманов.
– Туда, где можно посидеть в тишине, – улыбнулся он.
Посидеть в тишине можно было даже прямо на ковровой дорожке, тянувшейся от одного конца коридора до другого. В здании, где почти никто не жил, не было смысла прятаться или наоборот – выставлять что-то напоказ. И все-таки, дабы обозначить границы своих странных отношений, Эмма и Мартин предпочли не оставаться в его номере, а прошли в пустующий зал ресторана. Приглядев столик у стены, Мартин опустил водруженные на столешницу стулья, и они уселись рядом, а не напротив.
– Если бы передо мной не стоял этот вопрос, я бы подумала, что впереди у нас еще целая пропасть времени, – задумчиво сказала Эмма. – Но теперь, когда почти все мои мысли занимает новая задача, я не могу спокойно отдохнуть.
– В общем, я так и думал, что у тебя здесь появится проблема. Поэтому и приехал, оставив все дела. Кстати, мне этого на работе не забудут – придется расплачиваться.
– Как?
– Пока не знаю, и от этого еще страшнее, – пожал плечами он, но заметив, настороженность в ее взгляде, рассмеялся: – Ничего особо страшного не случится. Ничего такого, с чем бы я не справился. И не начинай обвинять себя, пожалуйста.
– Да, ты от этого устал, – кивнула она, возвращаясь к прежнему настроению. – Я все думаю о том, где будет жить София.
– Где вы с ней будете жить, – поправил ее Мартин.
– Где она, там и я, что тут сложного. Просто все эти деньги-документы очень утомляют даже если о них просто думать, а уж когда примусь за дело, то вообще…
Мартин на мгновение поджал губы и сдвинул брови, становясь похожим на пьяного.
– Думать всегда страшно, но когда начнешь действовать, все станет проще. По крайней мере, исчезнет эта неизвестность.
