— А почему только наганы да пистолеты?
— Так с винтовкой в корабельных помещениях несподручно воевать, она слишком длинная. Это карабин ещё туда-сюда, но подойдёт.
— Тогда понятно.
— Если есть, то пару бы пулемётов Мендеса не помешает для поддержки.
— Да был у нас один такой во второй роте. Но сейчас я право не знаю, цел он или нет.
— Так надо ещё в Венденском полку поспрашивать, возможно и у них такая машинка найдётся.
— Поспрашиваем. Но смотри моряк, мои люди привыкли воевать на суше, а это корабль на воде, как бы они не спасовали перед германской громадиной. Вы на чем собираетесь их доставлять к кораблю?
— На шлюпках.
— А если немец узрит, что к нему подходят лодочки полные русских солдат. Они же в два счета их разнесут. На суше мои солдаты в любую ямку забьются и в живых могут остаться, а тут укрыться негде. Если не снарядом убьёт, так камнем на дно уйдут, не все плавать могут, а некоторые до воины не только моря, так и приличной речки не видели, и переходя такую в брод в самом глубоком месте у них яйца сухими оставались. А тут броненосец посреди глубокой воды нахрапом решили взять. Что-то я сомневаюсь в благополучном исходе сие предприятия.
— Первыми пойдут только охотники и флотские. И только после все остальные. Если что пойдет не так, все лодки повернут назад. А прежде чем идти на дело я всем солдатам преподам пару уроков, как надо подходить к кораблю, а потом по-тихому взбираться на него. Последую заветам Суворова «Тяжело в учении легко в бою».
— Ну что ж, это дело. Маненько подучить стоит, глядишь и потерь будет меньше. Раз так, то мы постараемся найти для вас людей. На какое время запланирована ваша вылазка?
— Операцию предполагаем начать за два-три часа до рассвета. Вахтенные на корабле в это время стараются бороться со сном, их восприятие окружающей обстановки притупляются. Так что лучшего времени не придумаешь.
— Александр Васильевич, люди будут, и будут самые лучшие. У нас найдутся такие.
II
За два часа до рассвета, абордажная группа под общим командованием старшего лейтенанта Шишко — командира эскадренного миноносца «Инженер-механик Дмитриев» вышла по направлению линкора. Двадцать лодок, с двухсот сорока охотниками, почти бесшумно двигались в тумане, который стелился над морем. Но иногда в тумане, то раздастся скрип уключины, то всплеск весла, после этого, на провинившегося косорукого со всех сторон шикали.
Ещё две лодки ушли чуть раньше остальных. Это были самые опытные люди, и командовал ими прапорщик Белозеров, командир разведчиков 178-о полка, не раз и не два побывавший со своими людьми в немецком тылу, ходя за языками. У них стояла задача первыми подняться на борт линкора, и постараться снять часовых и вахту до того как подойдут остальные, и на это у них было пять минут форы.
Две небольшие рыбачьи лодки, в темноте чуть не проскочив мимо еле выделяющегося в тумане корпуса линкора. Одиннадцать человек с большой предосторожностью поднялись на борт линкора. Они безмолвными тенями заскользили по палубе, прячась в тени надстроек и башен. Первым, так не чего не поняв, лег на палубу часовой, находившийся у носовой башни. Четверо поднялись на ходовой мостик, не прошло и минуты, как они спустились обратно, оставив после себя три трупа. Охотники почти прошли всю палубу, и обходились пока без выстрелов, но тут случилась заминка. Один из охотников напоролся на часового, который спрятался за орудийный щит. Что он там делал — спал или втихаря курил? Но когда мимо крался один из наших, он его окликнул, но не получив ответа передернул затвор и тут же получил нож в грудь брошенный умелой рукой. Падая, он всё же успел нажать на курок, выстрел в ночи прозвучал как орудийный. Вот и всё, дальше придётся немного пошуметь — подумал прапорщик.
— Фельдфебель Иванютин, передай остальным, чтобы были готовы немного пострелять. Сейчас на корабле поднимется тревога. Надо будет отвлечь германцев, пока наши не высадились на эту железяку.
На корабле начинался переполох, по палубе застучали матросские ботинки. Но взоры матросов вначале были устремлены на левый борт, предположив, что часовые заметили русские корабли. Но стояла ночь и туман, и на расстоянии пары кабельтовых, было ничего не видно. Тогда чего они увидели, и что это за выстрел прозвучал, и где тогда этот идиот, что стрелял. Этой заминки хватило ещё на минуту, когда кто-то из членов экипажа немецкого линкора не заметил с правого борта лодки, подходящие к линкору, и заорал, подымая тревогу, но тут же, получил пулю. Началась стрельба, потом по палубе катясь в гущу людей врезалось несколько гранат после этого палубу озарили вспышки и грохот разрывов и визг рикошетируемых осколков. Были убитые и раненые, началось замешательство и паника. Не понимая, что происходит, матросы стали разбегаться и прятаться. Но вот кто-то из офицеров разобрался в ситуации и организовал зачистку палубы и отражение нападения со стороны русских, но время было уже упущено, так как некоторые лодки уже причалили и высаживали людей.
А когда высадилась основная группа старшего лейтенанта Шишко, то его десантников поддерживали три пулемёта, инициатива опять перешла в руки нападавших.
— А ну братцы давай загоняйте их вниз, и ищите, где не задраены люки — отдал первый приказ Шишко. Мичман Васильев распредели людей на захват погребов главного калибра, как бы немец не взорвал корабль вместе с нами. Шесть групп по 8-10 человек каждая, состоящая из моряков с линейных кораблей «Цесаревич» и «Павел I» были и с линкора «Полтава». Это были те, кто хоть по наитию мог ориентироваться в отсеках и переходах чужого корабля, и проникнуть в погреба для их захвата. Но были ещё погреба для орудий вспомогательного калибра.
В ходе захвата погребов главного калибра выяснилось, что погреб кормовой башни был какое-то время затоплен, но его впоследствии осушили, а вот обе бортовые башни правого борта до сих пор затоплены. Было затоплено несколько погребов от средней артиллерии.
Остальные нападавшие во главе со своим командиром, стали теснить оборонявших к люкам в нижние отсеки, туда же следом за отступавшими полетели гранаты если противник не успевал за собой их закрыть. После нескольких разрывов гранат, немцам предлагали сдаться. Если они отказывались, то бросали ещё парочку гранат и только после этого в отсек проникали охотники, если сопротивление продолжалось, приходилось зачищать отсек. Но были и такие, кто уже тянул руки в гору. Тех выводили на верхнею палубу на корму и оставляли под присмотром десятка моряков и кое кого из легкораненых десантников, исполняющие теперь роль охранников. И так далее отсек за отсеком, нападавшие брали под свой контроль линкор. Кое-где в отсеках нижних палуб, где оборонялись самые неуступчивые, применялись даже пулемёты. Дав очередь вдоль коридора пули начинали давать многочисленные рикошеты, наполняя его звуком разного тональностью. Бывало что такие рикошеты находили свою жертву, прячущуюся за относительно безопасной преградой. Через час большинство из немецкого экипажа были блокированные в нижних отсеках, которые кое-где были полузатоплены и до сих пор не осушены, но подальше от погребов. Им было предложено, сложить оружие у кого оно было, и перебраться в свои кубрики, где они будут временно закрыты. Или они желают быть закиданы гранатами, а кто не погибнет от осколков, то в отсеки будет пущен газ, от которого передохнут те, кто не погиб от пуль и осколков. Ещё через полчаса потеряв всего троих убитыми и два десятка ранеными, корабль был в руках нападавших.
