Скоро повзрослеют и познают грех.
Вот когда веселье ожидает всех!
Это была приятная часть. Жизнь того стоила. Можно было рискнуть… или тебе никогда не суждено узнать счастья.
Впервые в жизни он решил сделать что-то сам. Хватит правил. Хватит с него бабушки. Никто не будет приказывать ему, что делать.
Конечно, его мучили угрызения совести из-за Фионы и последнего героического испытания. Она сумеет справиться без него, но все же груз принятого решения был так велик, что внутри Элиота словно что-то надломилось.
Но это касалось только его. Его жизни.
И жизни Джулии.
Оставалось пять минут. Где она?
Элиот снова тронул струны скрипки и сыграл всего несколько нот из «Песни Джулии». Фразу о том, что в ее жизни еще оставалась надежда.
На миг из-за туч выглянуло солнце.
Элиот перестал играть, убрал Леди Зарю в резиновый сапог, а сапог сунул в рюкзак.
Хиппи и мужчина в черном костюме вышли из вестибюля и сели в автобус.
Из туалета появился водитель и остановился около Элиота.
— Едете, молодой человек? Или кого-то ждете?
— И то и другое, пожалуй.
Водитель потеребил козырек кепки.
— Отправляемся ровно в пять тридцать.
— Да, сэр.
Часы показывали пять часов двадцать восемь минут. Джулия наверняка была где-то рядом. Он почти ощущал ее близость.
Элиот встал и выглянул на улицу. Никого не было. Он бегом вернулся в вестибюль и остановился возле двери женского туалета.
— Джулия, ты здесь? — шепотом спросил он.
Ответа не последовало.
Двери вестибюля распахнулись. Элиот обернулся. Надежда наполнила его сердце, оно раздулось, как воздушный шарик.
Но это был всего-навсего водитель. Он вышел и направился к автобусу. Обернувшись, он вопросительно посмотрел на Элиота.
Элиот пожал плечами.
Водитель кивнул, закрыл дверь автобуса и завел мотор. Послышалось шипение тормозов, автобус покатился по Вайн-стрит и скрылся из глаз.
Она не пришла.
Элиот представил себе самое худшее: что-то стряслось у нее дома. Но конечно, имелось и более вероятное объяснение: Джулия уехала раньше.
Чувство внутреннего надлома усилилось. Сердце и легкие Элиота сжало с такой силой, что ему стало тяжело дышать.
Может быть, из парка она пошла не домой, а прямо сюда и уехала четырехчасовым автобусом в Окленд. Может быть, наконец осознала, какое ничтожество Элиот…
И вообще, с какой стати такой девушке, как Джулия Маркс, встречаться с ним? С самого начала это выглядело странно.
Единственное, что Элиот осознавал по-настоящему, — он повернулся спиной к своей семье. Это было почти то же самое, что бросить Фиону по горло в кипятке.
Отвергнутый, одинокий, мучимый чувством вины, он, повесив голову, ушел с автостанции и направился к единственному месту, где его были готовы принять. Домой.
57
Вторая смерть Джулии Маркс
Джулия Маркс подходила к автостанции. На ней была черная футболка со стразами (и глубоким вырезом, естественно), джинсы в обтяжку и черные ботинки. Не слишком гламурно, но и не чересчур скромно.
И уж конечно, перед таким нарядом ни за что не устоит пятнадцатилетний мальчишка.
К этому моменту она готовилась последние три дня. Три восхитительных дня она жила, и жила на белом свете. Ей хотелось, чтобы так было и дальше.
Она хитроумно втерлась в доверие к Элиоту. Притворяясь его другом, она с ним заигрывала и наконец сыграла роль раненой птички. Теперь она могла делать с ним что угодно.
Джулия думала, что в обмен на свободу от нее потребуют чего-то более сложного, а выполнить это задание было проще, чем загарпунить каракатицу на тротуаре.
Она замедлила шаг.
Конечно, Элиот симпатяга. Он не походит на других мужчин в ее жизни… то есть в той, прошлой жизни.
Но в этом-то и заключается весь смысл. Смысл игры, нацеленной на то, чтобы избежать ада и обрести собственную жизнь? Нет, она ни за что не вернется обратно.
Джулия подошла к стеклянным дверям автостанции и потянулась к дверной ручке.
В вестибюле она увидела троих мужчин.
Тот, который читал газету, был агентом инферналов. С ним не следовало встречаться взглядом. Для нее все они были на одно лицо, но если она перейдет дорогу кому-то из них, они сожрут ее и не поперхнутся.
Насчет двоих хиппи она ничего сказать не могла. Скорее всего, они были настоящими, но в этом городке следовало смотреть в оба.
На скамейке посередине вестибюля, маленький и такой неприметный, что она его не сразу заметила, сидел Элиот.
Он не видел ее: Бэмби, ослепленный фарами быстро едущего восемнадцатиколесного грузовика.
Боже, неужели она действительно могла так поступить с ним? Мало ли она уже разрушила жизней? Начиная со своей?
Джулия потерла руки. Следов от уколов уже не было видно, но эти места до сих пор побаливали.
Она словно услышала голос матери: «У тебя была жизнь, детка, а ты выбросила ее, получив передозировку на какой-то помойке в Атланте. Белый мусор — в прямом и переносном смысле».
Да, именно так и было. Она убила себя. Из огня да в полымя — буквально. И сейчас у нее появился шанс выкарабкаться.
Она посмотрела на свои кудряшки, отражавшиеся в стеклянной двери. Поправила прическу. Идеальная приманка в конфетной обертке.
Элиот достал скрипку. Взял несколько нот.
Стекло в дверной раме задребезжало.
Джулия опустила руку.
Ее ноги сами задвигались, будто им хотелось танцевать. Волосы на затылке встали дыбом. Казалось, она превратилась в его инструмент. Будто он играл на ней.
Но нет, она не поддастся. Смерть отвратительна. А она сейчас жива и умирать не собирается.
Джулия помотала головой и толкнула створку дверей.
Но Элиот заиграл вновь.
Руки Джулии беспомощно опустились. Она просто стояла и слушала. Он играл ее песню.
Несколькими нотами он рассказал о ее прошлом. О родителях, которые были не так уж плохи, просто никогда не понимали ее до конца… О друзьях, обещавших новую жизнь, а потом укравших у нее все… Об улице и о том, чем она там занималась, а потом — о конце.
«Белый мусор в прямом и переносном смысле».
Но Элиот придумал новый финал. Он все переиначил и заставил ее почувствовать нечто такое, чего она не ощущала с раннего детства.
Надежду.
