— Начну сначала, — сказал дядя Генри и покачал стакан с толстым дном, наполненный льдом и какой-то пахучей жидкостью, запах которой заставил Элиота поморщиться. — Во-первых, весь периметр базы патрулируется. Охранники снабжены приборами ночного видения. Следующим препятствием на вашем пути являются датчики, регистрирующие движение и тепло человеческого тела. Они установлены на небольшом расстоянии от земли, и изображение с них передается на мониторы. Обойти их очень сложно.
Элиот гадал, не пришлось ли дяде Генри лично познакомиться с устройством системы безопасности базы. Уж слишком много он о ней знал.
— Если вас обнаружат, — продолжал Генри, — реакция будет массированная. В ход пустят все наземные транспортные средства, а если понадобится, и воздушные.
— А мы не могли бы спрятаться в каком-нибудь грузовике, который будет въезжать на территорию базы? — спросил Элиот.
Дядя Генри взглянул на него с искренним сожалением.
— Все машины взвешивают. А в районах, где уровень безопасности еще выше — именно туда вам предстоит пробраться, — машины просвечивают рентгеновскими лучами. Кроме того, есть еще служебные собаки, которых обмануть труднее, чем аппаратуру.
— Да, еще там стоят несколько высоких заборов, — небрежно махнул рукой дядя Генри. — Некоторые участки заминированы. Еще есть камеры наружного наблюдения. Ах да, чуть не забыл. У них имеется отряд быстрого реагирования на случай проникновения диверсантов. Они стреляют на поражение.
Элиота на миг охватила паника, но это чувство быстро растаяло. Он осознавал потенциально смертельную опасность всего того, что перечислял дядя Генри, но почему-то подобные вещи больше не вызывали у него парализующего страха.
Бесстрашие и спокойствие наполняли его душу — а всего несколько дней назад такие чувства рождались только в его фантазиях. Теперь же они стали реальными.
— А где находятся яблоки? — спросил Элиот.
— Как это глупо с моей стороны. Конечно, это ведь самая главная деталь. — Дядя Генри задумчиво посмотрел на свой стакан и поставил его на столик. — Здание номер двести одиннадцать. Выглядит как самое обычное офисное здание, но на самом деле это бункер. Подземное хранилище.
Он сунул руку в карман и вытащил небольшой листок бумаги с чертежом. На чертеже был изображен предмет, похожий на яйцо Фаберже. По всей поверхности «яйца» располагались «украшения», на самом деле являвшиеся сложными электронными устройствами.
— Это спутник, — пояснил дядя Генри.
Фиона указала на толстую наружную оболочку.
— Из чего она сделана?
— Из прочного керамического сплава, который невозможно разрезать лазером, взорвать бомбой или рассечь каким бы то ни было лезвием.
— А я смогу разрезать эту оболочку? — спросила Фиона.
— Честно говоря, не знаю. Но придется попытаться, поскольку спутник довольно тяжелый и вы вдвоем просто не сможете вынести его с базы.
— Осталось пять минут, — сообщил Роберт.
Огни Лас-Вегаса давно остались позади. Они ехали по проселочной дороге, и свет фар выхватывал из темноты колючие кусты и облака пыли.
— Думаю, о базе мы поговорили достаточно, — сказал Элиот. — А теперь мне хотелось бы побольше узнать о нашем отце.
Дядя Генри нашел в кармане носовой платок и вытер рот.
— О, это у меня так… сорвалось. Не стоило вообще заводить речь об этом. Честное слово, рассказывать вам о нем имеет право только ваша бабушка.
— А где она сейчас? — спросила Фиона.
— Занята кое-какими делами, — ответил Генри. — За вами следили… нехорошие люди, и мы не можем этого позволить.
— Они не «нехорошие люди», — процедил сквозь зубы Элиот, с трудом сдерживая гнев. — Хватит говорить с нами как с маленькими. Мы знаем, что это наши родственники со стороны отца. И я хочу, чтобы вы больше рассказали мне о Луи Пайпере.
Дядя Генри устремил взгляд за окошко.
— Думаю, для вас это уже не новость, — тихо сказал он. — Луи познакомился с вашей матерью на карнавале в Венеции. Я ведь вам рассказывал про карнавал. Там все ходят в масках…
— Да, об этом вы нам уже рассказывали, — прервал его Элиот. — Перестаньте уходить от темы. Все говорили, что наш отец умер. А он, оказывается, какой-то бездомный старик? Как это случилось?
Дядя Генри откинулся на спинку сиденья. Кожаная обивка скрипнула.
— Элиот, мальчик мой дорогой, — прошептал он, — ты знаешь, что со мной сделают ваша бабушка и тетя Лючия, если я стану говорить с вами об этом?
Элиот и Фиона, не сговариваясь, свирепо уставились на дядю Генри.
Он смущенно заморгал, тяжело вздохнул и сказал:
— Ладно, что поделаешь? Жизнь слишком коротка, чтобы хранить такие тайны. — Он наклонился вперед. — Ваша мать чувствовала, что Луи представляет для вас угрозу, но все же она любила его и поэтому не могла заставить себя убить его. Весьма глупая чувствительность, должен заметить. — Дядя Генри допил виски. — И она просто лишила его силы — вышвырнула его на более низкий уровень, в мир смертных.
— А почему нам никто такого не предложил вместо героических испытаний? — спросила Фиона. — Я предпочла бы стать нормальной смертной, но остаться в живых.
От слов сестры у Элиота неприятно засосало под ложечкой. Он так любил свою музыку. Но был ли его талант естественным? Или все же сверхъестественным? Стоило ли ради этого рисковать жизнью?
— Увы, — проговорил дядя Генри с каменным лицом, — это умела делать только ваша мать. А как она это делала — не известно никому из Лиги. И вообще никому.
— Значит, Луи теперь просто человек? — спросила Фиона.
— Человек, но далеко не «просто». Он наделен глубочайшими познаниями и связан со своими родственниками, что делает его опасным. Заклинаю вас, сторонитесь его. И уж конечно, не доверяйте ему.
— Почему? Потому что он не заботится о нашем благополучии? — язвительно осведомился Элиот. — Потому что не назначает нам смертельно опасных испытаний, чтобы узнать, к какому семейству мы принадлежим?
Дядя Генри опустил глаза. Вид у него был самый что ни на есть несчастный.
— Разве я не нарушил все правила, пытаясь вам помочь?
Язвительность Элиота отступила. Он был готов извиниться перед дядей Генри за то, что усомнился в нем, но вспомнил совет Луи: не просить прощения слишком часто. К тому же он не был уверен, действительно ли дядя Генри заботится о них с Фионой или просто манипулирует ими.
Роберт выключил фары лимузина, сбавил скорость и съехал с проселочной дороги.
— Приехали, — сказал он. — Ближайшая дорога до Пятьдесят первой территории — на юго-запад отсюда. Примерно шесть миль пешком. Простите, но ближе я вас подвезти не могу.
Роберт вышел из машины и подошел к дверце с той стороны, где сидела Фиона.
