Роберт попытался встретиться с ним взглядом, увидеть какой-нибудь успокаивающий жест. Он знал, что нравится мистеру Миме. И Роберту он тоже нравился, несмотря ни на что. Он порой думал о нем почти как… ну нет, не как об отце, конечно, а может быть, как о дяде Генри. Своем дяде Генри.
Госпожа Одри Пост и госпожа Лючия Хейз вошли в зал одновременно и сели рядом с Даллас. У Роберта мурашки по спине побежали, когда он увидел всех троих гранд-дам. Впечатление было такое, словно что-то во Вселенной щелкнуло и встало на свои места.
Мистер Миме бросил мяч на пол, и мяч укатился.
— Переиграем попозже?
— Какой смысл? — покачал головой Гилберт.
Они устроились в нижнем ряду. Ни тот ни другой не удостоили Роберта взглядом.
Лючия позвонила в маленький серебряный колокольчик.
— Я призываю заседание Сената Лиги бессмертных к порядку. Все, кто пришел с прошениями и жалобами, будут выслушаны. Narro, audio, perceptum. Полагаю, все прочли отчет?
Присутствующие ответили кивками и негромкими словами согласия.
— Если нет возражений, — сказала Лючия, — мы признаем, что третье героическое испытание двойняшек завершилось успешно. Давайте перейдем к вопросу об их происхождении.
Роберт не понял, к чему это. Он думал, что Фиона и Элиот выдержали все три испытания и теперь в безопасности. Разве не таков был уговор?
Но теперь, задумавшись об этом, он решил, что все выглядело в высшей степени странно. Зачем вообще понадобились эти испытания, чтобы понять, к какому семейству принадлежат Фиона и Элиот? Проще сделать анализ ДНК. Тогда ответ был бы ясен.
— Я считаю, что они принадлежат к нам, — заявил Аарон, поднявшись. — У Фионы сердце настоящего воина — его, вне всяких сомнений, она унаследовала от матери.
Одри Пост скептически вздернула бровь.
— И к тому же — Золотое яблоко, — мелодичным голосом добавила Даллас. — Фиона съела кусочек. Это должно положить конец любым спорам. Я хочу сказать, что в это мгновение ее смертная жизнь завершилась и началась бессмертная.
Лючия извлекла яблоко из складок зеленого платья. В нескольких местах яблоко было надкушено.
— Думаю, так оно и есть.
— Ты ликвидировал все улики? — Одри устремила взгляд на мистера Миме.
— Естественно. Отпечатки пальцев, фотографии, протоколы и видеозаписи — все удалено с базы ВВС и уничтожено.
— Следовательно, остался единственный спорный вопрос — что представляет собой мальчик, Элиот? — спросил Корнелий.
— Этот туман, — задумчиво проговорил Кино. — Никто из нас не способен сотворить такое. Нечто, настолько пропитанное злом.
Аарон свирепо глянул на него.
— Мальчик выдержал все три ваших испытания. Безусловно, это говорит в его пользу.
— Позволю себе напомнить всем, что успешное прохождение наших испытаний служило исключительно тому, чтобы понять характеры детей, — пояснила Лючия. — И только об этом мы и можем судить. Инфернал мог пройти эти испытания с той же легкостью, что и бессмертный. Именно поэтому нас так интересуют двойняшки.
— Еще одна загвоздка в наших так называемых «правилах», — проворчал Аарон.
Одри Пост встала и повернулась к нему.
— Ты ошибаешься. Мне лучше, чем кому бы то ни было, известно, какая кровь в них течет, и для меня это никогда не было вопросом. То, что они собой представляют, не определишь ни с помощью генетики, ни за счет их воспитания. В конце концов Фиона и Элиот сами выберут, кем им быть.
Роберт взволнованно наклонился вперед. Близнецы сами должны были решить, к какому семейству принадлежать? Но почему тогда никто не сказал им об этом с самого начала?
Одри и Аарон уставились друг на друга.
Все замерли и умолкли.
Роберт смотрел на Одри и Аарона. Ему стало не по себе. Он словно стоял на мосту и наблюдал, как две величавые реки сталкиваются одна с другой. От этого великолепного и пугающего зрелища у него закружилась голова.
Он понятия не имел о том, кто такая Одри Пост. И не хотел задумываться об этом, понимая, что размышления ни к чему не приведут. Разве что к страшным снам.
Об Аароне он немного знал. В разные исторические времена его называли Красным Всадником Апокалипсиса, Аресом Эниалиусом, Возничим, Ланселотом и Царем Священной Рощи.
— Ты любишь их, Одри? — прищурившись, тихо спросил Аарон.
— Любви больше нет места в моем сердце. Остался только мой долг, моя обязанность защищать их. — Одри отвела взгляд и медленно опустилась на стул. — Даже если придется пожертвовать одним из них ради спасения другого.
Роберт не поверил собственным ушам. Пожертвовать? Это что же, означало убить Фиону или Элиота? Что-то в этом было дремучее, средневековое, но, с другой стороны, некоторые из этих людей как раз и родились в Средние века. Надо предупредить Фиону.
Мистер Миме кашлянул.
— Что касается двойняшек Пост, я полагаю, что некоторый свет на суть дела проливают искушения, навязанные инферналами. Осталось еще одно искушение.
Он указал на громадный экран, висевший посередине стены. Экран ожил.
На нем появилась фотография, сделанная Робертом во Франклин-парке днем раньше: Элиот со своей подружкой, Джулией Маркс. Он снимал с помощью камеры, вмонтированной в мобильный телефон, и изображение получилось не слишком четким. Однако все было ясно: двое влюбленных устроили маленький пикник. Что могло быть естественнее?
Между тем Роберт провел свое небольшое расследование. Он снял отпечатки пальцев, оставленные Джулией на некоторых предметах в пиццерии, и обнаружил, что в свое время ее задерживали за мелкие кражи и употребление наркотиков. А еще он нашел свидетельство о смерти, датированное тысяча девятьсот восемьдесят первым годом. Передозировка героина.
— Подосланная инферналами совратительница, — объяснил мистер Миме. — О ней также сказано в моем отчете. Пока что Элиот избежал искушения, но обычно подобные вещи происходят трижды. — Чтобы подчеркнуть свои слова, он поднял три пальца. — Предлагаю подождать и посмотреть, как дети справятся с последним искушением.
— Чем больше данных, тем лучше, — поддакнул Корнелий.
— Но тогда близнецам будет грозить еще большая опасность, — заметила Лючия.
— И нам тоже, — подхватил Кино.
— Опасность есть всегда, — возразил Гилберт. — Какая разница? Мы должны решить их судьбу на основании имеющихся сведений.
— А я думал, мы должны защищать их от другого семейства, — проговорил Роберт.
Он замер, совершенно потрясенный собственной смелостью. Он вовсе не собирался, а все-таки сказал это вслух.
Он так погрузился в дебаты Сената о судьбе Элиота и Фионы, что забыл о главном правиле хорошего водителя: держать рот на замке.
