Лев, лежавший на двух сдвинутых диванах, походил на морское создание, выброшенное на берег. Он пил мартини через соломинку. На полу рядом с ним катались, то и дело сталкиваясь и звякая, пустые бокалы — не меньше дюжины.
Старик Мульцибер сидел напротив Узиэля. Они играли в «хулиганские» шахматы. Как и следовало ожидать, Золотой Мальчик выигрывал. Он загнал «шлюху» Мульцибера в угол своими «вышибалами».
Абби и Ашмед сидели рядом (к немалому неудовольствию Селии) и вели оживленную беседу о скарабеях. До Селии доносились только обрывки фраз, касающиеся генетических секвенций, живучести, инвестиций в биотехнологию.
Селия надеялась, что маленькая Разрушительница не слишком торопится очаровать Ашмеда. Вряд ли Абигайль представляла, что будет с ним делать, если он все-таки обратит на нее внимание. Селия свои дела с Ашмедом пока не закончила — ни лично с ним, ни с его политическими пристрастиями.
Она потянула Джулию за руку, ближе к себе. Девушка попыталась сопротивляться, и это доставило Селии еще больше удовольствия.
Глаза Джулии были обрамлены темными кругами, кожа стала мертвенно-бледной, руки покрылись синяками. Красота смертных была такой хрупкой. Возраст, слишком долгое пребывание на солнце и ветру, недосыпание, смерть — все это, прямо скажем, не красило.
— Послушай меня, — прошептала Селия на ухо Джулии. — Возможно, тебя станут допрашивать. Не лги. Они сразу тебя раскусят, и это им не понравится. Но и всего не рассказывай. Поняла?
Она отпустила Джулию.
Джулия искоса поглядела на нее, кивнула и потерла руку. Бунтарский дух не умер в ней окончательно.
Селия чувствовала, как бьется сердце девушки, в котором поселилась надежда. Осознавала ли Джулия могущество дара Элиота Поста? Даже Селия не до конца понимала, как можно было подарить надежду той, которую прокляли до скончания веков.
Джулия Маркс равнодушно выдерживала пристальные взгляды Селии.
Прозвучал свисток локомотива — пронзительные крики сотен горящих в адском огне душ, — и все почувствовали, что состав сбросил скорость. «Кронпринц» подъехал к крытой платформе. Вагон окутали облака дыма и вспышки искр.
На станции стояли другие поезда. Некоторые из них были украшены золотом и орнаментальной резьбой, другие парили над магнитными рельсами, а один был совсем ржавым, объятым тучей пара. Из вагона этой развалюхи вышла темная фигура, и все прочие тени расступились перед ней, когда она приблизилась к «Кронпринцу». Как только мрачная фигура ступила на подножку вагона, он накренился.
В дальнем конце вагона раздвинулись шторы, и осторожно вошел Ури.
Он поклонился всем, но на Селии задержал взгляд на долю секунды дольше.
Она ответила на его пылкий взор, желая большего.
Но скоро все беды ее бывшего слуги закончатся. И хорошо. Ури либо снова станет безраздельно принадлежать ей, либо будет навсегда потерян — в любом случае он обретет свободу от тех мук, которые ему доставляло служение Беалу. Как Селии хотелось, чтобы нашелся другой выход…
Она взглянула на Узиэля, который взял одну из фигур Мульцибера — Купца — мелкой бандитской пешкой. Потеря фигур неизбежна в любой партии. Если боишься, не стоит затевать игру.
Ури сунул руку во внутренний карман черной, как ночь, спортивной куртки и достал небольшое электронное устройство, с помощью которого быстро обследовал вагон на предмет наличия «жучков». Затем он извлек из другого кармана необъятной куртки кадильницу с горящими благовониями, помахал ею, принюхался и несколько секунд наблюдал за движением дыма.
Удостоверившись в том, что злокозненные устройства и предательские настроения отсутствуют, он вышел из вагона.
В следующее мгновение в вагон вошел Беал. Его мантия из птичьих перьев местами дымилась. В этих краях с неба сыпались тлеющие угли.
Ури бережно смахнул щеткой искры и пепел с мантии своего господина. От его прикосновений перья встопорщились.
Беал обвел взглядом присутствующих, сжав в пальцах символ своего клана, Чарипирар, — сапфир величиной с кулак, висевший на шнурке у него на груди. Это была такая открытая демонстрация власти, что Селии захотелось сорвать сапфир и растоптать его.
Выжженные земли были частью владений Беала, и здесь его могущество не знало границ. Тем не менее он предпочел ехать до этой станции отдельно от остальных. Значит, он чувствовал себя на равной ноге с остальными только в пределах своего царства. И явно подозревал, что власть ускользает из его рук.
Селия улыбнулась и наклонила голову, глядя на Беала.
Он улыбнулся в ответ. Но акулий оскал исчез, как только Беал заметил Джулию Маркс.
— Итак, твоя жалкая совратительница не справилась с поставленной перед ней задачей?
— Обо всем сказано в отчете Селии, — пробормотал Лев и мигом осушил очередной бокал мартини. — Ты его разве не читал?
Беал быстро взглянул на Ури, и тот что-то шепнул ему. Беал кивнул, нахмурился и, пройдя между сиденьями, уселся напротив Селии и Джулии.
— Небольшие проблемы в моей компьютерной сети, — сказал он. — В связи с апгрейдом.
Абби разжала пальцы и подбросила в воздух золотистого скарабея.
— Эта девчонка действительно загнала Элиота в угол, — обратилась она к Беалу, — но в последний момент смылась.
— Похоже, — отметил Ашмед, — у нее появилась совесть.
— Неужели? — Беал с интересом наклонился вперед. — И это после того, как она ошивалась в Маковой долине?
Мульцибер и Узиэль отвлеклись от игры. Им тоже стало интересно.
— Ну, так что же именно произошло? — спросил Беал, положив руку на колено Джулии. Он сжал его с такой силой, что девушка вскрикнула от боли.
— Все из-за музыки, — пролепетала Джулия, пытаясь сдержать слезы. В этих краях было так жарко, что влага на ее щеках моментально высохла.
Селия чувствовала, как бешено колотится сердце Джулии… при том, что оно вообще не должно было биться.
— Я могла привести Элиота к вам, — сказала Джулия. — Но после того как он для меня сыграл, не сумела.
— Мы все слышали, как он играет, — проворчал Беал. — Но если бы на карту была поставлена моя душа…
— Это того стоило, — рыдая, проговорила Джулия. — Мне казалось, я слышала, как целый хор поет под его музыку.
Селия замерла.
Об этой подробности девчонка ей не рассказывала — а теперь могла бы и промолчать.
— Это было как… — произнесла Джулия, с трудом подбирая слова, — как хор ангелов.
Все присутствующие в вагоне отвлеклись от своих занятий и уставились на девушку.
Когда-то все они могли петь так. Но эти воспоминания были дороги им, почти забыты и очень болезненны.
Селия с такой силой прикусила губу, что почувствовала вкус крови. Существовало нечто, чего она не учла: что, если Элиот на самом деле один из них, но… безгрешный? Не смертный, не бессмертный, но и не совсем инфернал, потому что не был проклят?
