— Элиот и Фиона, — добавил Уэлманн. — Возраст — пятнадцать лет. Двойняшки.
Одри Пост крепко сжала зубы. Уэлманн явно был на правильном пути.
— Мой работодатель уважает вас. Вам следовало бы поговорить с ним.
Уэлманн сунул руку в карман жилета, чтобы достать мобильный телефон.
— Положите телефон.
Рука Уэлманна мгновенно опустилась, он выронил мобильник. Неплохой трюк. Одри Пост была сильна.
— Послушайте, — проговорил Уэлманн, наклонившись к столу. — Я всего-навсего водитель, но если вам грозит беда, я бы мог поговорить с ними насчет вас.
Одри Пост закрыла глаза.
— Как искренне, — прошептала она. — Как мило. Но ваш работодатель и все прочие члены его семейства… мне не нужно от них ни одолжения, ни снисхождения, ни разрешения на что бы то ни было.
Уэлманн ничего не понял. Люди не вызывали интереса у его босса, если только не заслуживали снисхождения или наказания, и босс очень хорошо умел выказывать первое и осуществлять второе.
— Как именно, — спросила Одри Пост, — вы обнаружили детей?
Уэлманн не был гением, но его наконец озарило. Не из-за детей ли шла вся эта мышиная возня? Правда, его отправили на поиски бабки, но, возможно — каким бы невероятным ни казалось это предположение, — его босс не знал про детей?
Однако Уэлманн легко распознавал запах золотых жил, а эти детишки явно были чистым золотом.
Он отпил немного чая из тонкой фарфоровой чашки цвета слоновой кости. Вообще-то он любил черный кофе, но ромашковый чай оказался приятным. Эта пауза была нужна Уэлманну. Он изучал взглядом Одри Пост и пытался сообразить, что к чему.
Женщина поерзала на стуле. Ее серебристые волосы немного растрепались.
— Я ничего не обнаружил. Их искал человек по имени Ури Крамбл.
— Крамбл? Еще один водитель? — вздернула брови Одри Пост.
— Не думаю. По крайней мере, он не из тех, кто работает на моих шефов.
Оливковое лицо Одри Пост побледнело. От изумления она приоткрыла рот.
По всей видимости, женщина догадалась, на кого работает Крамбл. И если эти типы были хотя бы вполовину так ужасны, как о них рассказывали Уэлманну, следовало воспользоваться этим, чтобы склонить Одри Пост на свою сторону.
— Вам бы не захотелось иметь дело с этими людьми. Мягко говоря, они играют не по правилам.
— Безусловно. — Одри сложила руки домиком. Ее взгляд стал задумчивым и отстраненным.
Если Уэлманн получил сейчас какие-то преимущества, не следовало упускать их. Нужно было поскорее наладить отношения с этой женщиной и сделать так, чтобы она ему доверяла — ради ее же блага. Да, конечно, она сильна, спору нет, это всякий почувствовал бы. Но ни у кого не хватит сил для того, чтобы бороться с приспешниками Крамбла… да и с боссом Уэлманна, если на то пошло.
— Вам и вашим внукам грозит опасность, — проговорил Уэлманн тоном искренней заботы. — Я могу помочь вам. Люди, на которых я работаю, могут вам помочь.
— Знаю, — прошептала Одри Пост и, часто заморгав, взяла чашку и отпила немного чая. А потом стала всматриваться в донышко, словно могла что-то там увидеть, как гадальщица на кофейной гуще.
Повисло тягостное молчание.
— Не сочтите меня навязчивым, — продолжал Уэлманн, — но время на исходе. Учитывая то, что в игру вступил Крамбл, чем скорее мы тронемся с места, тем лучше.
Одри Пост стряхнула задумчивость и посмотрела на него. Потом взяла тарелку, восьмидюймовый нож и отрезала кусок торта.
— Хотите кусочек, мистер Уэлманн? Стряпня Сесилии обычно оставляет желать лучшего, но сегодня она старалась изо всех сил.
Чуть наметившаяся ниточка связи между ними порвалась.
— Я не…
— Не понимаете? — Суховатая улыбка тронула губы Одри Пост. — Это, вне всяких сомнений, к лучшему.
Ощущение опасности, испытанное Уэлманном раньше, нахлынуло с новой силой. Он пошевелил ступней и почувствовал успокаивающую тяжесть пистолета. Затем наклонился к столу, чтобы между его спиной и спинкой стула образовался зазор и можно было, в случае чего, легко выхватить из кобуры кольт.
Одри Пост глубоко вздохнула.
— Как вы верно заметили, время на исходе. — Она вытерла салфеткой глазурь, прилипшую к лезвию ножа. — И теперь вам пора удалиться, мистер Уэлманн.
— Если вы не позволите мне помочь вам, они найдут вас.
— «Они»? Какие именно «они», водитель? — Она указала кончиком ножа на его сердце. — Думаю, «они» меня уже нашли. Вы ведь ни за что не явились бы сюда, не сообщив «им» мой адрес, верно?
Уэлманн встал, примирительно поднял руки и сделал шаг по направлению к двери.
— Ладно, леди. Не стоит так волноваться.
Затем он увидел свое отражение в лезвии ножа. Это была дурная примета. Он уже успел так сильно вспотеть, что рубашка прилипла к груди. Но чего, собственно, бояться? Она никак не могла дотянуться до него через стол. А у него было два пистолета. Нужно вытащить один из них и как можно более элегантно удалиться.
— Возможно, вы правы, — прошептал Уэлманн, — и мне пора.
— Вы должны поступать так, как вам подсказывает ваша природа, и служить своему господину. — Одри Пост поднялась, сжимая в руке нож. — А я должна поступать так, как мне диктует моя природа: я обязана защитить детей.
Уэлманн вдруг почувствовал запах смерти, исходивший от мертвенно-высохших книг, а еще запахло формальдегидом и, едва уловимо, кровью.
Он выхватил кольт и прицелился в грудь Одри Пост.
Женщина и глазом не моргнула. Она даже не посмотрела на пистолет. Только прикоснулась к торту кончиком ножа.
— Вы так и не ответили, хотите ли вы торта.
— Что? — Немного смутившись, Уэлманн чуть-чуть опустил пистолет. — Я так понял, что вы хотите, чтобы я ушел.
— Нет. Я сказала, что вам пора удалиться. — Одри Пост встретилась с ним взглядом. — А еще точнее — что вас нужно удалить.
Сработал инстинкт. Инстинкт не раз спасал ему жизнь.
Некогда было размышлять. Прежде чем Одри Пост произнесла еще хоть слово, Уэлманн выстрелил три раза подряд.
Ослепленный вспышками пламени, он заморгал.
Через долю секунды его зрение прояснилось, и в это мгновение он заметил блеск стали около своей шеи.
Никто не смог бы двигаться так быстро, кроме…
Нож Одри Пост рассек его сонную артерию и перебил позвоночник.
7
Новые сюрпризы в день рождения
Фиона вышла из дома, остановилась на тротуаре, одернула платье и попыталась расправить его на груди. После спринтерского бега по лестнице платье смялось еще сильнее.
