Он оценил попытку Фионы затеять игру в «словарные дразнилки». Ей явно хотелось окружить себя и брата защитным коконом повседневности, потому что более странного дня рождения у них еще никогда не было.
Элиоту не хотелось играть, но он не собирался просто так сдаваться.
— Может быть, я и превратился в пожирателя лягушек, — ответил он. — Из-за стряпни Сесилии. Но уж лучше быть ranivorous, чем larvivorous.
Фиона сморщила нос, и Элиот понял, что значение слова ей знакомо. Larvivorous — тот, кто питается личинками.
Она хотела ответить, но промолчала. Ее взгляд был устремлен мимо Элиота. Лед на окнах растаял, и на ночном небе распростерся карминово-красный светящийся занавес. Вспыхивали зеленоватые складки, и вся эта потрясающе красивая картина мерцала и переливалась.
— Северное сияние. Aurora Borealis, — произнес Элиот так, будто прочел эти слова, раскрыв энциклопедию. Проще было обратиться к книжной премудрости, потому что в ней всегда был смысл, даже если он казался безумным.
Для того чтобы увидеть северное сияние, нужно было оказаться очень далеко на севере.
Но ведь прошло всего минут пятнадцать. Элиот произвел в уме математический подсчет. За пятнадцать минут… из Южной Калифорнии — на Северный полюс? Чтобы преодолеть такое расстояние, они должны были мчаться быстрее звука. Он бы заметил звуковой удар.
Они с Фионой зачарованно смотрели на играющее в небе сияние, похожее на озаренный луной прилив.
— А вам известно, — дядя Генри перешел на английский и обратился к детям, — что существует древний скандинавский перевод слова «aurora», означающий «блеск сельди»? Викинги полагали, что это зрелище создают маленькие серебристые рыбки, которые отражают свет луны. Даже в наше время некоторые верят, что в небесах можно разглядеть рыб.
Элиот всмотрелся в небо более пристально. Неужели северное сияние действительно походило на косяк рыб? Но его уже заслонили силуэты гор.
Машина ехала по горному серпантину. Поворот направо — автомобиль сбавил скорость и въехал в городок, залитый блеском неоновых вывесок и янтарным светом фонарей. Дома здесь были старые — каменные, отштукатуренные, стоявшие впритык друг к другу. В витражных окнах четырехэтажных зданий отражались гавань и корабли. Все сверкало, как будто окна были сделаны из драгоценных камней.
Элиот обратил внимание на белый знак с красными буквами: «HOVERCRAFT FÄRIA, 1 КМ».
Перегородка опустилась, и шофер спросил:
— В объезд, сэр?
— Думаю, переплывем, — ответил дядя Генри.
Машина въехала на пандус и покатилась мимо других автомобилей, стоящих в ожидании переправы. Вскоре их лимузин оказался на носу парома.
Паром отплыл, заработали мощные винты вентиляторов. Казалось, машина летит над освещенными луной волнами, едва заметно покачиваясь.
— Знак был на шведском языке, — сообщила Фиона Элиоту. — «Hovercraft färia» означает «паром на воздушной подушке».
— Я понял, — отозвался немного раздраженно Элиот, но тут же догадался, что именно ему хотела сказать сестра: они находились в Швеции.
На ум ему приходил только один маршрут: от Калифорнии до Аляски — тогда становился понятен поздний закат, — а потом они пересекли полярный круг и оказались в Скандинавии, где нередки были северные сияния.
Траектория согласовывалась с общеизвестными фактами, но не укладывалась в законы физики. Элиот осторожно прикоснулся к кожаной обивке сиденья. Это был автомобиль, очень мощный автомобиль, но его мотор работал на бензине, и движение подчинялось обычным законам термодинамики.
Элиоту отчаянно хотелось поговорить об этом с Фионой и узнать, пришла ли она к таким же невероятным выводам.
Но стоило ему бросить взгляд на бабушку и дядю Генри, как у него пропало всякое желание задавать вопросы. Они безмятежно наблюдали за плещущимися за бортом парома волнами, и их явно не беспокоило то, что они преодолели полмира за какой-то час.
Паром причалил к берегу, и автомобиль дяди Генри первым съехал с него и помчался по шестиполосной скоростной трассе. Сверкая фарами, лимузин обгонял «порше» и «феррари».
— Мы почти приехали, — успокоил детей дядя Генри.
Элиот посмотрел на Фиону. В голове у обоих вертелся один и тот же вопрос: «Куда?» Элиот даже не был уверен в том, хочется ли ему знать ответ на этот вопрос.
Скоростная трасса сменилась двухполосным шоссе, затем — мощеной дорогой, извивавшейся у подножий скал. Справа стало видно море — серое под бесцветным небом.
Машина остановилась перед стальными воротами. За ними находился парк и здание, похожее на музей. Ворота открылись, и автомобиль въехал на территорию поместья.
Элиот стал рассматривать здание. У него было два крыла, а в центре — золоченый купол. Колонны украшали орнамент и лепнина, изображавшая богов и духов. Чем-то эта постройка напоминала Капитолий в Вашингтоне, и хотя была немного скромнее по размерам, все же поражала своим великолепием.
Машина остановилась. Шофер проворно выскочил, открыл дверцу с той стороны, где сидели бабушка и Фиона, и протянул руку. Бабушка вышла из машины с таким видом, словно шофера здесь не было. Фиона же оперлась на его руку, улыбнулась и опустила глаза.
Элиот вышел из машины следом за дядей Генри.
— Где мы? — спросил он.
— Это мое скромное жилище, — ответил дядя Генри, сделал глубокий вдох и театрально развел руками. — Isola del Bianco Drago.
[25]
Вдалеке сверкало море. Солнце поднималось над горизонтом и отбрасывало на воду красновато-золотистые лучи. Рассвет.
Такое могло быть только при одном условии: если они находились на другом краю света.
Солнечный свет развеял туман в сознании Элиота. Путешествие на автомобиле, похожее на сон, и все прочее, случившееся с тех пор, как он открыл глаза утром, больше не имело значения. Он почувствовал, что с ним и сестрой должно произойти что-то еще… что-то плохое. Похожее на момент, когда Майк обжег руку.
— Что теперь? — шепотом спросил он у бабушки.
— Теперь, — проговорила она, заслонившись от солнца ладонью, — полагаю, вы познакомитесь с вашими родственниками. Приготовьтесь к самому худшему.
13
Кровь и закон
Одри и Генри шли по крытой галерее. Пол был устлан отполированными до блеска белыми мраморными плитами, и казалось, будто они идут по облакам.
