Элиот потянул Фиону за рукав.
— Вспомни разговор дяди Генри и бабушки в лимузине.
Фиона мгновенно связала между собой два события. Когда дядя Генри и бабушка хотели, чтобы они с Элиотом не поняли их разговора, они перешли на незнакомый язык.
Рептилия говорила на том же самом языке. Фиона и тогда не поняла ни слова, не понимала и теперь, но догадывалась, что язык очень древний, полный тайн.
— Не может быть, — прошептала Фиона.
— Английский. Как огорчительно, — заявил крокодил, широко открыв глаза. — Хотите нарушить традицию — что ж, хорошо.
Фиона уставилась на рептилию. Разум отказывался принимать то, что она только что услышала. Крокодил действительно раскрыл пасть. Из пасти действительно вылетели слова. Но в реальном мире ничего подобного не происходило и произойти не могло.
Девочка повернулась к брату. Он дрожал и не сводил глаз с крокодила.
Фионе показалось — хотя не было ничего глупее этого, — что она сейчас упадет в обморок.
— Итак, смерть наконец пришла к пожирателю смерти, — продолжал свою речь крокодил.
Впоследствии этот момент будет казаться Фионе поворотным пунктом ее жизни. Мгновение — и реальность изменилась. Смотреть в глаза говорящему крокодилу — разве после такого мир мог остаться прежним?
И все же она всеми силами пыталась держаться за свою прежнюю реальность в поисках хоть какого-то объяснения происходящего. Возможно, в подземелье скопился газ, вызывавший галлюцинации — отсюда и крысы, повинующиеся звуку скрипки, и говорящая рептилия. Ведь только так это и можно объяснить, правда?
И все же утробный голос крокодила не был иллюзией. В нем звучал груз веков, как в голосе бабушки. Казалось, крокодил раньше разговаривал с сотнями девочек, уговаривал их не бояться и побыстрее шагать к его разверстой пасти.
Фиона помотала головой, чтобы прогнать эти мысли.
Она должна была поверить. Она должна была поверить во все. Может быть, новые родственники действительно убьют ее. Может быть, ее мать вправду была настоящей богиней. И может быть, крокодил действительно с ней разговаривал.
— Он остается на месте, — заметил Элиот. — Почему он не плывет к нам?
Крокодил опустил голову на груду костей, и они захрустели под его тяжестью.
— Если бы я хотел умертвить вас, — проговорил он, — вы бы уже были мертвы. Подойдите ближе. Давайте покончим с этим.
— Это обман, — прошептал Элиот. — Не забывай: проворнее всего он преодолевает небольшие расстояния. Он бросается на жертву.
— А я не думаю, что это обман, — шепнула в ответ Фиона, кашлянула и обратилась к крокодилу: — Мы не хотим убивать тебя и не убьем… если только нам не придется обороняться.
— Я прочел знаки, — фыркнул крокодил. — Я знаю: вы пришли, чтобы победить.
Фиона прищурилась. Неужели глаза рептилии действительно наполнились слезами?
Крокодил шевельнулся, стало видно его плечо, из которого торчал металлический прут, пронзивший лапу насквозь. Она распухла, крокодил не мог на нее опереться. Фиона увидела отметины зубов на металле в тех местах, где прут торчал из лапы. Видимо, крокодил пытался перекусить железо. На груду костей закапала черная кровь.
Фиона могла только представить себе, какую боль испытывал крокодил.
— Одно дело, если бы он нас атаковал, — шепнула она Элиоту. — Но отстрелить ему голову… Это же будет просто…
— Убийство? — подсказал Элиот. — А мы сюда зачем пришли? Есть другой способ выдержать испытание?
Пару секунд они молчали.
— Помнишь, что Макиавелли говорил насчет пешек? — спросила Фиона. — Как им следует поступать, чтобы выжить?
Элиот кивнул.
— Не думаю, что я способен стать убийцей только потому, что мне так велели.
— Я тоже. — Фиона бросила взгляд на двустволку. — Так что же делать?
— Точно не знаю, но должен быть какой-то выход. Понимаешь, ведь это разумное, говорящее существо.
Элиот чувствовал себя неловко и не знал, как быть.
— Мы можем попытаться помочь ему, — предложила Фиона. — Попробуем выдернуть эту железяку из его лапы. Может быть, он знает нашу семью и подскажет нам, как остаться в живых.
Элиот глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться.
— Может быть, я смог бы усмирить его музыкой. А ты могла бы подобраться поближе и либо помочь ему… В общем, не знаю.
Фиона сжала губы, пытаясь представить, что добровольно приближается к крокодилу. Не получилось. Она кивнула и выпрямилась.
— Мы поможем тебе. — Она снова обратилась к рептилии. — Вытащим эту штуковину из твоей лапы. А потом, может быть, поговорим.
Крокодил на миг задумался, не смыкая золотисто-черных глаз.
— Хорошо. Давайте положим этому конец.
— Звучит как приглашение, — сказала Фиона брату.
— Или похоже на уловку, — ответил Элиот.
Если Элиот прав, на этот случай у Фионы имелось ружье, но она совсем не была уверена в том, что сумеет прикончить крокодила. Если она не попадет ему в мозг, она его всего лишь ранит.
Но надо что-то предпринять как можно скорее, пока у нее еще есть силы. Голова девочки немного кружилась, и страх мог вот-вот сковать ее по рукам и ногам.
Фиона запустила руку в сумку, нащупала коробку в форме сердечка, порылась в ней и нашла конфету. Она бросила крысам несколько горстей конфет, но, на счастье, в коробке их, как ни странно, осталось еще много. Она сунула конфету в рот.
Горький шоколад с клубничной начинкой растаял у нее на языке. Тепло растеклось по телу, руки перестали дрожать.
Фиона направила луч фонарика на воду. Глубина канавы составляла около трех футов. Течение было быстрым, но, попадая в «озеро», вода сразу успокаивалась.
Фиона шагнула вниз с уступа. Вода залилась в ее резиновые сапоги. Стало холодно, но съеденная конфета помогала ей не замерзнуть. Она терпеть не могла мокрые носки, но чувство неудобства сейчас помогало, отвлекало от мыслей о безумном поступке, который она собиралась совершить.
Девочка шагала вперед, держа ружье над водой. Элиот сошел в воду следом за сестрой, но старался держаться поближе к стенке туннеля. Он заиграл на скрипке мелодию, которая была основана на сочиненной им «теме аллигатора», но теперь в нее вплеталась другая — как бы течение воображаемой извилистой сонной реки.
Фиона заморгала и неожиданно зевнула. Музыка действовала и на нее. Интересно, что еще способен ее брат вытворять с помощью музыки?
Крокодил тоже зевнул.
Это отрезвило Фиону. В пасти крокодила было столько острых зубов, сколько она никогда не видела ни у одного зверя, — десятки торчащих вниз и вверх клинков цвета слоновой кости.
