— Наверное, у меня по-дурацки получается, когда я рассказываю о чем-то — будто энциклопедию цитирую.
— Нет, — возразила Фиона, продолжая смотреть вверх. — Мне это нравится.
Она привыкла смотреть под ноги и неожиданно оступилась.
Роберт подхватил ее, и его лицо оказалось так близко к ее лицу. Земля словно закружилась, сердце Фионы часто забилось.
Роберт сделал резкий вдох, немного помедлил и помог ей выпрямиться.
— Я бываю здесь так часто, как только могу, — сказал он. — Я здесь успокаиваюсь, понимаешь?
Вот покоя в его объятиях Фиона точно не чувствовала.
Но он вел себя все так же отстраненно, выдерживая дистанцию, как тогда, когда они разговаривали около Дубового дома. Что он тогда сказал? Что он всего лишь водитель и что существуют правила насчет «такого парня, как он, и такой девушки, как она».
Меньше всего Фионе хотелось испортить их первое свидание, но Роберт многое знал и хотел что-то ей рассказать. Сейчас она была с ним наедине, далеко от дяди Генри и бабушки. Что важнее — разрушить чудесную атмосферу и раздобыть подлинные факты о родственниках или все же попытаться продлить мгновения влюбленности, которой она была лишена в обычной жизни?
Фиона облизнула пересохшие губы. Как отчаянно ей не хватало трюфеля с корицей!
Она снова посмотрела вверх, на огромные деревья. Великаны. Как дядя Аарон, как бабушка, как остальные члены Сената, следящие за ней и Элиотом.
— Мы с Элиотом единственные? Я имею в виду — мы единственные дети в нашем семействе?
Роберт растерянно заморгал и на миг задумался.
— Точно не знаю. Всего в Лиге около сотни членов.
— В Лиге? Это и есть наше семейство?
— Лига бессмертных.
— Но не живут же они вечно…
— Понимаю, звучит безумно, но они могут жить вечно. Они столько знают и умеют. — Роберт отвел глаза, не в силах вынести пронзительного взгляда Фионы. — Но детей больше нет… по крайней мере, я ни с кем из детей не знаком лично.
— Значит, раньше были другие дети? Генри и бабушка говорили, что с ними случались несчастья.
— Ты должна знать правду, — обернулся к ней Роберт. — И понимать, что испытания, назначаемые Сенатом, грозят гибелью.
Фиона гадала, какие неприятности могут грозить Роберту за то, что он рассказывает ей об этом. Что сделает с ним бабушка, если узнает, что они с Фионой были одни в лесу, где Роберт раскрыл ей семейные тайны?
Воздух замер, туман окружил их.
— Были другие, вроде тебя и Элиота, — прошептал Роберт.
— Они близко? Думаешь, можно говорить о них?
— Я сказал: «были» другие. Все они мертвы. Или выросли и являются членами Лиги дольше, чем я живу на свете.
Фиона подошла ближе к Роберту. От тумана ей стало зябко, а от Роберта исходило тепло.
— Значит, некоторые из них все-таки выжили?
Роберт потянулся к Фионе, но удержался.
— Я не стану успокаивать тебя. На каждого из тех, кто прожил достаточно долго, чтобы оставить след в истории, — Геракл, Гор, Тантал, — приходятся сотни, если не тысячи таких, кому это не удалось.
— Бабушка говорила мне, — прошептала Фиона, — о похищениях детей, об отравлениях…
У нее задрожали колени. Ей срочно нужно было съесть конфету.
— Наверное, я сказал слишком много, — шепнул Роберт.
— Нет. — Фиона взяла его за руку и крепко сжала. — Я все понимаю. Спасибо за правду.
Она была благодарна Роберту: он предупредил ее о том, на что способны ее родственники. Но сейчас она не могла слушать дальше. Это было выше ее сил.
Они тихо пошли по тропе через завесу тумана.
Итак, они с Элиотом — жертвенные пешки в игре. Ставки стали еще яснее, чем прежде. До того как Роберт пооткровенничал с ней, у Фионы еще была надежда, что члены Сената блефуют, говоря об испытаниях «не на жизнь, а на смерть», что их с Элиотом просто пытаются припугнуть.
Но родственники не блефовали.
Роберт подошел к Фионе и нежно приподнял ее подбородок.
— Не бойся. У вас есть реальный шанс. То, что вы сделали с этим аллигатором… — Он негромко присвистнул. — Я бы не смог. Большинство профессиональных охотников его бы даже разыскать не сумели.
Фиона вспомнила, как силен, как могуч был говорящий крокодил. Как он повалил ее на груду костей, как она чуть было не оказалась в его темной бездонной пасти.
И еще она вспомнила то, о чем сказала рептилия: что семейство их отца еще хуже, чем Лига. Падшие ангелы… Они казались еще менее реальными, чем боги и богини.
— А есть другие семейства? — спросила она. — Вроде Лиги?
Роберт задумчиво наклонил голову.
— Да. Есть другие — какие-то писатели-хиппи в округе Секо, штат Нью-Мексико, Скалагари с Сицилии, семейства Грезящих… но ни одно из них по силе и вполовину не сравнится с Лигой.
— А как насчет инферналов?
Кровь отхлынула от лица Роберта.
— Они очень страшные. Где ты о них слышала?
— Они борются с Лигой, верно? По крайней мере, дядя Генри говорит о них как о конкурентах.
— На самом деле они не то чтобы борются. — Роберт нервно огляделся по сторонам. — Если бы боролись, это была бы глобальная война. Существует некий договор. Насколько я знаю, им не разрешено даже прикасаться друг к другу.
— А у них есть дети? Роберт пожал плечами.
Порыв ветра рассеял туман. Тропа стала шире. В стороне от нее стоял довольно высокий бревенчатый домик с красноречивыми буквами М/Ж.
Роберт кивком указал на туалет.
— Не возражаешь? Я быстро.
— О, конечно.
Фиона проводила Роберта взглядом. Она была почти рада тому, что он ушел. Ей нужно было прийти в себя после такого количества правды.
Деревья вдруг перестали ей нравиться. Да, они были величественны, они вызывали восторг, но стоило Фионе остаться одной среди них, и ей стало казаться, что секвойи сходятся к ней гигантскими шагами.
Она казалась себе такой маленькой по сравнению с ними.
Фиона попятилась и очутилась по другую сторону от тропы. Там лежал ствол поваленной секвойи размером с фургон дальнобойного грузовика. На столбике рядом с деревом была прикреплена табличка с текстом, в котором разъяснялось, что такие упавшие деревья называются «яслями» и что они, разлагаясь, обеспечивают питательными веществами молодую поросль.
Ствол дерева обвивала пеньковая веревка. Через каждый фут на ней были сделаны отметины краской, а чуть ниже веревки виднелась еще одна табличка:
Калифорнийское красное дерево
