Что заинтриговало психологов и экономистов больше всего – так это частота, с которой люди умудрялись выбирать себе будущее из множества различных альтернатив, явно не тяготясь ни сложностью, ни многогранностью каждого такого решения. Более того, оказалось, что некоторые люди отличаются особым талантом представлять альтернативное будущее и выбирать оптимальный для себя вариант. Почему же одни принимают лучшие решения, чем другие?
Окончив колледж, Энни поступила в аспирантуру по когнитивной психологии Пенсильванского университета и начала копить гранты и публикации. Спустя пять лет напряженной работы, успешных статей и наград за считаные месяцы до получения ученой степени Энни пригласили на «собеседование» в несколько университетов. Если все пройдет хорошо, престижная кафедра ей обеспечена.
В ночь перед первой речью в Нью-Йоркском университете Энни отправилась поездом в Манхэттен. Всю неделю ее мучило чувство тревоги. За ужином ее вырвало. Она подождала час, выпила стакан воды, но ее снова стошнило. Тревога не отпускала. Энни никак не могла прогнать мысль, что совершает ошибку. На самом деле она не хочет быть профессором. Все, что она делает, она делает потому, что это самый безопасный, предсказуемый путь. В итоге она позвонила в университет и попросила отложить встречу. Жених Энни прилетел на Манхэттен и отвез ее обратно в Филадельфию, где она легла в больницу. Девушку выписали через две недели. И все же тревога осталась – большой горячий камень в животе. Прямо из больницы Энни отправилась в Пенсильванский университет читать лекции. Каким-то образом она выдержала одну пару, хотя ее ужасно тошнило и так трясло, что она едва не падала в обморок. Следующий урок ей не по силам, решила она. И никаких собеседований. Она не может стать профессором.
Энни запихнула свои исследования в багажник машины, написала записку, что некоторое время ее не будет, и по-ехала на запад. В окрестностях Биллингса, штат Монтана, ее жених присмотрел дом, который стоил 11 000 долларов. Приехав, Энни пришла к выводу, что даже эта сумма слишком велика. Впрочем, она была чересчур измотана, чтобы спорить. Энни спрятала диссертацию в шкаф и устроилась на диване. Думать не хотелось.
Через несколько недель брат Энни, Говард, пригласил ее в Лас-Вегас. Говард был профессиональным игроком в покер. Каждую весну уже много лет подряд Энни прилетала к нему в Вегас и, пока он играл на турнире, сидела у бассейна в «Golden Nugget». Всякий раз, когда ей становилось скучно, она пробиралась внутрь посмотреть, как играет он, или сыграть несколько раздач самой. Но в этом году Энни заявила, что слишком больна.
Говард не на шутку встревожился. Энни любила Вегас и ни разу не отказывалась от поездки.
– Почему бы тебе не сходить в местный покерный клуб? – предложил он. – Хотя бы начнешь выбираться из дома.
Поскольку к тому времени Энни уже была замужем, она попросила супруга навести справки. Оказалось, что в Биллингсе есть бар «Crystal Lounge», в подвале которого каждый вечер собираются престарелые фермеры, строители и страховые агенты. Это насквозь прокуренное, безрадостное подземелье с линолеумом на стенах – весьма оригинальное дизайнерское решение, но явно неудачное. В первый же вечер Энни вернулась в полном восторге. Через несколько дней она пошла туда снова и стала на 50 долларов богаче. «Игра в покер оказалась сочетанием математики, которую я обожала, и всех тех когнитивных штучек, которые я изучала в аспирантуре, – сказала мне Энни. – Я видела, как игроки пытались надуть друг друга и скрыть радостное волнение, когда им выпадала хорошая карта. Они делали все то, что мы часами обсуждали в университете. Каждый вечер я звонила брату и пересказывала ему сыгранные комбинации. Он разбирал ошибки, объяснял, каким образом противник раскусил мою тактику и использовал ее против меня, говорил, что нужно изменить в следующий раз». Изначально дела у Энни шли не очень хорошо. Тем не менее она выигрывала достаточно часто, чтобы двигаться вперед. Но главное – за покерным столом у нее никогда не болел живот.
Вскоре Энни стала ходить в «Crystal Lounge» как на работу. Каждый будний день она являлась в бар в три часа дня и оставалась до полуночи, делая заметки и отрабатывая стратегии. Брат прислал ей чек на 2400 долларов с условием, что будет забирать половину выигрыша. К концу месяца Энни заработала 2650 долларов, и это без учета доли Говарда. Следующей весной, когда он вновь пригласил ее в Лас-Вегас, она провела за рулем 14 часов, купила место на турнире и к концу первого дня собрала фишек на 30 тысяч долларов.
30 тысяч долларов… Это было больше, чем Энни зарабатывала за весь год в аспирантуре. Она понимала покер, понимала его лучше, чем многие, с кем ей доводилось играть. Энни знала: неудачная рука – не обязательно проигрыш. Скорее это эксперимент. «К тому времени я наконец выяснила, что отличает среднего игрока от элиты, – призналась мне Энни. – На среднем уровне вы стараетесь узнать как можно больше правил. Средние игроки жаждут определенности. Элита использует это стремление против них: из-за него средние игроки становятся более предсказуемыми».
«Чтобы войти в элиту, – продолжала Энни, – нужно думать о ставке, как о способе задать вопрос другим игрокам. Желаете сбросить карты прямо сейчас? Хотите поднять? Как далеко я должен зайти, прежде чем вы начнете действовать импульсивно? Получив ответы, вы сможете предсказать будущее немного точнее, чем ваш противник. По большому счету, фишки нужны для того, чтобы максимально быстро собрать необходимую информацию – быстрее, чем другие игроки. В этом весь покер».
К концу второго дня турнира общая стоимость выигранных Энни фишек составляла 95 тысяч долларов. Она занимала 26-е место, опередив сотни профессионалов, многие из которых играли в покер годами. Три месяца спустя Энни и ее муж переехали в Лас-Вегас. Через некоторое время она позвонила в Пенсильванский университет и сказала, что не вернется.
* * *
Прошла целая минута. У Энни по-прежнему две десятки. Если у Грега карты крупнее – допустим, две дамы – и Энни остается в игре, она почти наверняка вылетит с турнира. С другой стороны, если Энни выиграет, она автоматически станет чип-лидером.
Все вероятностные графики, которые строит Энни в голове, подсказывают ей одно и то же: ответить на ставку Грега. Правда, каждый раз, когда Энни задавала Грегу вопрос очередной ставкой, его ответ носил исключительно рациональный характер. Грег никогда не ставил все свои фишки без веских на то оснований. Сейчас он положил в банк все, что у него было, хотя Энни упорно продолжала повышать ставки.
Грег знает, как трудно ей сейчас отступить. Энни это понимает. Грег знает, что, в отличие от некоторых других игроков, ее имени нет в Зале славы. Это ее первое появление перед миллионом телезрителей
[212]. Ее мучит мысль, что на самом деле ей здесь не место, что ее пригласили только потому, что продюсеры желали видеть за столом женщину. Неужели Грег знает и это тоже? Наверное, да.
Внезапно Энни сознает, что с самого начала ее представление об этой раздаче ошибочно. Грег не просто делает вид, что у него сильная комбинация, – у него действительно сильная комбинация! Энни ищет подвох там, где его нет – по крайней мере, так ей кажется. Она не уверена
[213].
