Вторая мировая война, как и Первая, привела к осознанию стратегической важности нефти и породила третью волну страха перед скорым исчерпанием ее запасов. Страхи усугублялись тем фактом, что вскоре после окончания войны США пересекли критический рубеж. Страна перестала удовлетворять свои растущие потребности в нефти и превратилась в нетто-импортера. Впрочем, в течение нескольких лет квоты на нефтяной импорт ограничивали его долю в общем потреблении до 10 %.
Но угроза дефицита вновь отступила, когда открытие богатейших месторождений нефти на Ближнем Востоке и развитие технологий привели к переизбытку предложения и снижению цен. Одностороннее снижение в 1959 и 1960 гг. объявленной цены на нефть крупнейшими нефтяными компаниями заставило пять ведущих стран-экспортеров собраться в 1960 г. в Багдаде и основать Организацию стран – экспортеров нефти (ту самую знаменитую ОПЕК) для защиты своих доходов. Но нефть все равно оставалась дешевой и доступной, имеющейся в избытке, и служила топливом для послевоенного экономического чуда во Франции, Германии, Италии и Японии.
Однако к началу 1970-х гг. резкий скачок потребления нефти, вызванный бумом в мировой экономике, привел к недостатку имеющихся добывающих мощностей. Этот же период ознаменовался всплеском националистических настроений среди стран-экспортеров и обострением напряженности на Ближнем Востоке. Угроза нехватки ресурсов вновь стала носиться в воздухе, чему немало способствовали пессимистичные прогнозы в инициированном Римским клубом исследовании «Пределы роста», предсказывавшие «трудности для человечества». В исследовании отмечалось, что сохранение текущих тенденций ведет не только к быстрому истощению природных запасов, но и ставит на порог гибели современную индустриальную цивилизацию7.
В октябре 1973 г. арабские страны внезапно напали на Израиль, начав четвертую по счету арабо-израильскую войну. В ответ на поставки американского оружия осажденному Израилю они объявили эмбарго на экспорт нефти. На рынке началась гиперпаника, и за несколько месяцев цена на нефть подскочила в четыре раза. Между 1978 и 1981 гг. цена еще удвоилась, когда иранская революция положила конец прозападному режиму шаха и привела к перебоям с поставками нефти. Все это воспринималось как подтверждение прогноза Римского клуба о надвигающемся дефиците. Известный ученый, бывший председатель Комиссии по атомной энергии, предостерегал: «Мы живем на закате нефтяной эры». Это был четвертый раз, когда мир заговорил об истощении запасов нефти8.
Страх перед хроническим дефицитом подстегнул лихорадочный поиск новых источников поставок и ускоренное освоение новых ресурсов. Были открыты и введены в эксплуатацию богатые нефтеносные провинции в Арктической низменности на Аляске и в Северном море. Одновременно правительства промышленно развитых стран стали ужесточать требования к топливной эффективности автомобилей и поощрять переход электроэнергетических компаний с нефти на более широкое использование угля и атомной энергии.
Результат был значительным и на удивление быстрым. Всего за пять лет рынок, казалось бы, навсегда обреченный на дефицит предложения, оказался перенасыщенным нефтью. В 1986 г. цена на нефть рухнула до $10 за баррель. Цены восстановились лишь в конце 1980-х, достигли максимума во время кризиса в Персидском заливе в 1990 г. и, казалось, стабилизировались. Но в конце 1990-х гг. азиатский финансовый кризис спровоцировал очередной обвал цен.
В пятый раз
В начале XXI в. цены на нефть снова пошли вверх. И миром вновь – уже в пятый раз – начал овладевать страх, что нефтяные ресурсы скоро иссякнут. Теперь это был «пик». Стремительный рост потребления нефти в Китае и других развивающихся странах и ожидаемые масштабы будущего спроса по понятным причинам усиливали беспокойство. Тревоги, связанные с пиком нефти, переплетались с растущим беспокойством относительно изменения климата, и угроза надвигающегося дефицита дала мощный импульс к отходу от углеводородов как основного источника энергии.
Теория пика нефти в ее нынешней формулировке довольно проста. Она утверждает, что мировое производство нефти в настоящее время достигло или скоро достигнет максимально возможного уровня (пика), что примерно половина нефтяных богатств уже исчерпана и что падение добычи неизбежно. «Это абсолютно простая теория, и ее поймет любой пьющий пиво человек, – сказал один из ее сторонников. – Сначала стакан полон, а в конце он оказывается пустым. И чем быстрее вы пьете, тем быстрее закончится пиво». (Разумеется, для этого нужно знать, насколько велик этот стакан.) Теория нефтяного пика обязана своим рождением, обоснованием и даже своей популярностью американскому геофизику Кингу Хабберту, который, хотя и давно сошел со сцены, продолжает вызывать жаркие споры. Его имя неразрывно связано с этой точкой зрения на будущее нефти и увековечено в названии «пик Хабберта»9.
Кинг Хабберт
Мэрион Кинг Хабберт был одним из выдающихся геофизиков своего времени и одной из самых противоречивых фигур. Хабберт родился в Техасе и получил университетское образование, включая степень доктора философии, в Чикагском университете, где он в числе первых объединил геологию с физикой и математикой. В 1930-е гг., преподавая в Колумбийском университете в Нью-Йорке, он стал активистом движения Технократия. Технократы возлагали ответственность за Великую депрессию на политиков и экономистов, называли демократию фикцией и продвигали идею, что ученые и инженеры должны взять бразды правления в свои руки и привнести рационализм в экономику. Руководителя организации называли Великим Инженером. Члены организации носили униформу и отдавали Великому Инженеру честь, когда тот входил в помещение. Хабберт в течение 15 лет был директором по образованию в Технократии и даже написал инструкцию, в соответствии с которой функционировала организация. «Я постоянно возвращался в мыслях к Великой депрессии, – впоследствии сказал он. – У нас была рабочая сила и было сырье. И тем не менее мы парализовали страну». Технократы пропагандировали идею общества с нулевым экономическим ростом и отмену системы установления цен, которую предполагалось заменить мудрыми системами управления. Хабберт предложил модель социальной структуры, в основе которой должна находиться не денежная система, а расчет потребностей в энергии, т. е. термодинамика. Он считал, что коммерчески ориентированная финансовая система, неверно интерпретируемая «иероглифическим письмом» экономистов, была путем к краху.
Несмотря на свой вздорный и воинственный характер, Хабберт был требовательным и талантливым преподавателем. «Да, он был высокомерным, самовлюбленным догматиком, нетерпимым к идеям, которые в его понимании являлись неверными, – вспоминал один из его студентов. – Но прежде всего я видел в нем великого ученого, который стремился решать проблемы на основе простых физических и математических принципов».
У Хабберта были непростые отношения с коллегами по Колумбийскому университету. Когда университетская администрация отказала ему в месте штатного преподавателя, он упаковал чемоданы и отправился работать геологом в Shell Oil10.
Способность работать в команде не входила в число его достоинств. Коллеги считали его неуживчивым, чересчур уверенным в собственном мнении и пренебрежительно относящимся к иным точкам зрения. Он плохо скрывал свое презрение к тем, кто осмеливался с ним не согласиться.
